Читать книгу - "Вторая Пуническая война - Михаил Борисович Елисеев"

соискание консульской должности, нет ничего удивительного. При этом в источниках совершенно отсутствует информации о том, что Гемин до избрания консулом как-то прославился на военном или политическом поприще. С Фламинием всё иначе. Победитель галлов, храбрый воин и талантливый военачальник, этот любимец народа мог получить консульскую должность вопреки воле «отцов отечества», поскольку казался простым гражданам тем человеком, который может отразить нашествие Ганнибала. В итоге на консульских должностях оказались люди из разных политических лагерей, что во время войны могло иметь крайне негативные последствия. Вопрос о том, как при таком раскладе командующие армиями будут взаимодействовать друг с другом, повисал в воздухе. Но приготовления римлян к решающему столкновению с Ганнибалом продолжались, в Аримин и Этрурию свозились запасы продовольствия и снаряжения, а в самом Риме Фламиний и Гемин набирали новые легионы и ожидали подкреплений от союзников.

Тем временем на севере Италии продолжались боевые действия. Зимой 218–217 гг. до н. э. Ганнибал разослал по стране конные отряды, которые совершенно нарушили снабжение римских войск в регионе. Нумидийские и испанские всадники навели такой страх на римлян и их союзников, что доставка продовольствия легионам осуществлялась теперь только по реке Пад. Полученный таким образом провиант выгружали в крепости недалеко о Плацентии, поскольку именно там находилась большая пристань для речных судов. Находившийся в Плацентии Публий Сципион понимал всё стратегическое значение этого пункта, а потому усилил гарнизон крепости и приказал возвести вокруг неё дополнительные укрепления. Эти меры предосторожности были приняты своевременно.

Однажды ночью Ганнибал с кавалерией и мобильными войсками предпринял внезапную попытку захватить крепость, но воины гарнизона были начеку и вступили в сражение с карфагенянами. Шум боя был услышан в Плацентии, и Сципион во главе кавалерии поспешил на помощь соотечественникам. Следом выступили легионы, поскольку римский военачальник, наученный горьким опытом при Тицине, не хотел рисковать. Когда Ганнибалу доложили о том, что со стороны Плацентии движется вражеская конница во главе с консулом, то полководец отозвал всадников из боя и лично возглавил кавалерийскую атаку на римлян. В рукопашной схватке карфагенский командующий был ранен, а затем получил весть о том, что подходит римская тяжеловооруженная пехота. Осознав, что его замысел по внезапному захвату крепости провалился, Ганнибал увел войска в лагерь. Сципион тоже не стал искушать судьбу, удовлетворился отражением вражеской атаки и вернулся в Плацентию.

Потерпев неудачу в одном месте, Ганнибал добился успеха на другом направлении. Ещё до битвы при Тицине он предпринял попытку захватить город Виктумул: по словам Ливия, это место служило римлянам житницей (XXI, 57). В тот раз карфагенский полководец так и не довел дело до ума, теперь же решил повторить операцию по овладению Виктумулами. Армия пунийцев выступила на город.

К этому времени в Виктумулы сбежалось огромное количество сельских жителей, надеясь укрыться за крепостными стенами города от беспощадной конницы Ганнибала, опустошавшей окрестности. Перспективы перед горожанами вырисовывались весьма мрачные, когда пришла весть о том, что гарнизон крепости под Плацентией успешно отразил ночное нападение пунийцев. Это сразу же изменило настроения в Виктумулах. Трудно сказать, кому из представителей местных властей пришла в голову глупая идея выйти с ополчением навстречу карфагенянам и разбить их в открытом бою, не доводя дело до осады города. И что самое удивительное, большинство горожан поддержало эту безумную мысль. Силы были собранные значительные – 35 000 воинов, но их подготовка и вооружение оставляли желать лучшего. При этом в рядах ополченцев царили шапкозакидательские настроения, а сама организация столь ответственного предприятия была на очень низком уровне. Недаром Ливий собранное в Виктумуле войско называет толпой. Поэтому и результат был соответствующий. Столкнувшись на марше с передовым отрядом Ганнибала, всё это воинство было разгромлено наголову и разбежалось в разные стороны. Когда об этом стало известно в городе, то ни о каком сопротивлении больше не было и речи, жители покорно сдали оружие и открыли карфагенянам ворота. Виткумулы были разграблены, а огромные запасы продовольствия, заготовленные для легионов, достались солдатам Ганнибала. Затем ударили морозы, и боевые действия на некоторое время прекратились.

Ранней весной 217 г. до н. э. карфагенская армия вновь выступила в поход. В этот раз Ганнибал решил вторгнуться в Этрурию и привлечь на свою сторону местное население. О том, что это можно сделать, свидетельствовал удачный опыт полководца во взаимоотношениях с племенами галлов и лигурийцев. Впрочем, была ещё одна причина, по которой Ганнибал стремился покинуть Цизальпинскую Галлию. И Ливий, и Полибий в один голос утверждают, что к этому времени карфагенский полководец стал опасаться своих галльских союзников. Кельты были очень недовольны тем, что боевые действия проходят на их территории, и горели желанием вторгнуться на вражеские земли, где можно было взять богатую добычу. Ганнибал видел раздражение галлов, поэтому, опасаясь за собственную жизнь, приказал изготовить для себя несколько париков, которые и менял каждый день вместе с одеждой. В таком виде полководца не могли узнать даже хорошо знавшие его люди. Таким образом, при создавшемся положении дел самым оптимальным вариантом для Ганнибала было вторжение в Этрурию. Но для того, чтобы попасть в землю этрусков, пунийцам надо было перевалить через Апеннинские горы в такое время года, когда подобный переход представлял опасность. Ганнибал, чья армия сумела преодолеть Альпы, вряд ли рассматривал Апеннины как серьезную преграду, однако дальнейшие события показали, что полководец глубоко заблуждался.

Обычно историки очень подробно и красочно расписывают переход карфагенской армии через Альпы и при этом оставляют в тени трагедию в Апеннинских горах, хотя по своим масштабам она нисколько не уступала драме, разгоравшейся в Альпах. Надо отдать должное Титу Ливию, ярко и красочно расписавшему бедствия, обрушившиеся на пунийцев во время этого злополучного похода. Возможно, Ганнибал знал, что в это время года в здешних горах происходят подобные катаклизмы, но решил рискнуть. И проиграл: «Во время перехода через Апеннины его застигла такая страшная буря, что в сравнении с ней даже ужасы Альп показались почти ничем. Дождь и ветер хлестали пунийцев прямо в лицо, и с такой силой, что они или были принуждены бросать оружие, или же, если пытались сопротивляться, сами падали наземь, пораженные силой вьюги. На первых порах они только остановились. Затем, чувствуя, что ветер захватывает им дыхание и щемит грудь, они присели, повернувшись к нему спиною. Вдруг над их головами застонало, заревело, раздались ужасающие раскаты грома, засверкали молнии; пока они, оглушенные и ослепленные, от страха не решались двинуться с места, грянул ливень, а ветер подул еще сильнее. Тут они наконец убедились в необходимости расположиться лагерем на том самом месте, где были застигнуты непогодой. Но это оказалось лишь началом новых бедствий.