Читать книгу - "Цикл "Пограничная трилогия"+Романы вне цикла. Компиляция. 1-5 - Кормак Маккарти"

Мэк взялся за черного ферзя, подержал немного над доской и поставил обратно. Потом снова поднял ферзя и сделал ход. Билли откинулся на спинку стула. Протянув руку, Мэк взял из пепельницы холодную сигару и сунул в рот.

Шестью ходами позже белому королю был поставлен мат. Поерзав в кресле, Мэк прикурил сигару. Билли сделал глубокий выдох.

Джон-Грейди продолжал сидеть, глядя на доску.

— Хорошо сыграно, — сказал он.

— Длинна дорога, мой дружище, — пропел Мэк, — длинна дорога. Но с нее свернуть нельзя.

Все вместе они вышли из дому и направились к конюшне.

— Ты мне вот что скажи… — начал Билли.

— Что тебе сказать?

— Я знаю, мне ты врать не будешь.

— А-а! Я уже догадался, какой будет вопрос.

— И какой будет ответ?

— Ответ будет «нет».

— То есть ты не поддавался ему ни вот настолечко?

— Нет. Я в такие примочки не верю.

Когда шли по конюшенному проходу, лошади топтались и фыркали в денниках. Джон-Грейди бросил взгляд на Билли:

— Как ты считаешь, а он не мог такое заподозрить?

— Ну, надеюсь, что нет. А то, конечно, ему бы это здорово не понравилось.

— Да уж.

В ломбард он вошел с револьвером в кобуре, пристегнутой к ремню, который висел у него на плече. Старый, седой держатель ломбарда читал газету, разложенную на стеклянном прилавке. Вдоль одной стены шел стеллаж с оружием, с потолка свисали гитары, а под стеклом на прилавках красовались пистолеты, ювелирные украшения, ножи и всякий инструмент. Джон-Грейди положил на прилавок ремень с кобурой, старик поглядел туда, потом перевел взгляд на пришельца. Вынул револьвер из кобуры, взвел курок, спустил на полувзвод, покрутил барабан, откинул «дверцу Абади», заглянул в каждую камору, закрыл дверцу, опять взвел курок и опустил его, придерживая большим пальцем. Повернул левой стороной к себе, глянул на выбитые на корпусе и скобе спускового крючка заводские номера, удостоверился в целости кольца крепления ремешка к рукоятке, после чего сунул револьвер назад в кобуру и поднял взгляд.

— Сколько за него хотите? — спросил он.

— Мне нужно около сорока долларов.

Держатель ломбарда поцыкал зубом и с серьезным видом качнул головой.

— Мне предлагали за него пятьдесят. Закладывать просто нужда заставила.

— Что до меня, то я могу дать вам от силы двадцать пять.

Джон-Грейди взглянул на револьвер.

— Ну дайте хоть тридцать, — сказал он.

Хозяин лавки с сомнением покачал головой.

— Я не хочу продавать его, — сказал Джон-Грейди. — Просто хочу взять денег под залог.

— И ремень с кобурой тоже, да?

— Да. Все идет вместе.

— Тогда ладно.

Достав книжечку бланков, он вставил между листками копирку, медленно списал заводской номер, добавил фамилию Джона-Грейди и его адрес и повернул на стекле прилавка книжечку парню, чтобы тот прочел и расписался. Затем отделил заполненную квитанцию, подал копию Джону-Грейди и унес револьвер в подсобное помещение лавки. Когда вернулся, в его руках были деньги, он выложил их на прилавок.

— Я за ним вернусь, — сказал Джон-Грейди.

Старик кивнул.

— Это револьвер моего деда.

Старик развел руками, чуть приподнял их и снова опустил. Этакий жест понимания. Не благословение, но что-то вроде. Кивнул в сторону стеклянного прилавка, где было выставлено штук шесть старых кольтовских револьверов — среди них и никелированные, и с накладками из оленьего рога на рукоятях. Один даже с вытертыми накладками из гуттаперчи, а один со спиленной мушкой.

— Каждый из них принадлежал чьему-нибудь деду, — сказал он.

На Хуарес-авеню его окликнул мальчишка — чистильщик обуви.

— Привет, ковбой!

— Привет.

— Давайте-ка я вам сапоги почищу.

— Ну давай.

Сев на маленький полевой складной стульчик, он поставил ногу на самодельный деревянный ящик чистильщика. Мальчишка закатал ему штанину и начал вынимать свои щетки, бархотки и коробочки с сапожными кремами и раскладывать их под рукой.

— Идете на свидание со своей девушкой?

— Ну, вроде как.

— Надеюсь, вы не собирались идти к ней в таких сапожищах.

— Что ж, ты, видать, правильно сделал, что подозвал меня. А то, не ровен час, еще выгнала бы меня.

Мальчишка тряпочкой стер с сапога пыль и намазал его кремом.

— Когда собираетесь пожениться? — спросил он.

— А почему ты думаешь, что я собираюсь жениться?

— Не знаю. У вас вроде как вид такой. А что, нет?

— Не знаю. Может быть.

— А вы и всам-деле ковбой?

— Ну.

— Работаете на ранчо?

— Да. У нас небольшое ранчо. Estancia, как у вас тут говорят.

— И как, нравится?

— Да. Нравится.

Чистильщик стер с сапога излишки крема, открыл баночку с гуталином и принялся наносить его на кожу, обмакивая в банку пальцы левой руки.

— А ведь это тяжелая работа, правда же?

— Ну-у… бывает иногда.

— А если бы вы умели делать что-нибудь еще?

— Нет, никем другим я не хотел бы быть.

— А если бы могли быть вообще кем угодно?

Джон-Грейди улыбнулся. Покачал головой.

— А на войне были?

— Нет. Я был слишком молод.

— Мой брат тоже был слишком молод, но он соврал им про свой возраст.

— А он что — американец?

— Нет.

— Сколько ему было?

— Шестнадцать.

— Наверное, рослый был, большой для своего возраста.

— Для своего возраста он был большой засранец.

Джон-Грейди улыбнулся.

Мальчишка прикрыл баночку крышкой и взял в руку щетку.

— Его спросили там, не принадлежит ли он к какой-нибудь банде pachucos{28}. Он сказал, что все известные ему pachucos живут в Эль-Пасо. А в Мексике он никаких pachucos знать не знает.

Чистильщик вовсю наяривал щетками. Джон-Грейди наблюдал.

— А на самом деле он был этим… pachuco?

— Конечно. Кем же еще.

Чистильщик навел предварительный лоск на сапог, втиснул щетку обратно в коробку и, взяв в руки бархотку, с громким хлопком встряхнул и зачастил ею туда-сюда по носку сапога.

— Он попал в морпехи. Получил два «Пурпурных сердца».

— А ты что же?

— Что я «что же»?

— Ты куда попал?

Тот поднял взгляд на Джона-Грейди. Не переставая обрабатывать сапог теперь уже сзади.

— Ну, в морпехи я точно не попал, — сказал он.

— Нет, я насчет pachucos.

— Да не-ет.

— А ты засранец?

— Это — да.

— Большой засранец?

— Ну, приличный. Давайте-ка другой сапог.

— А вон там черное что-то осталось возле ранта.

— Это я сделаю напоследок. Вы, главное, ни о чем не волнуйтесь.

Джон-Грейди поставил другую ногу на ящик и сам закатал брючину.

— Женщины первым делом ценят внешность, — сказал мальчишка. — Не думайте, что они не смотрят на ваши сапоги.

— А у тебя есть девчонка?

— Да откуда, на хрен.

— А говоришь так, будто у тебя насчет девчонок кое-какой имеется печальный опыт.

— А у кого не имеется? Когда они тебе просто так, для балды, таких себе и находишь.

— Ничего, не сегодня завтра