Читать книгу - "Танго с берегов Ла-Платы. История, философия и психология танца - Сергей Юрьевич Нечаев"

в двух словах, то финны танцуют танго не так экспрессивно, как те же аргентинцы, но чувств у них, поверьте, не меньше. И это — несмотря на все мифы о финской холодности, сдержанности, степенности и т. п.

В 1990-е годы прошлого века в Финляндии вдруг возродились общественный интерес и ностальгия к недавнему прошлому, и это привело к появлению множества игровых фильмов и телевизионных программ, в которых танго стало лейтмотивом ко всему происходящему.

В небольшом северном городке Сейняйоки (Seinajoki) летом стали ежегодно собираться на фестиваль «Tangomarkkinat» («Ярмарка танго») до 100 тысяч помешанных на танго финнов, чтобы исполнить свои танцы, а попутно выбрать короля и королеву танго (победителей песенного конкурса).

И что характерно, короли танго в Финляндии традиционно более популярны, чем известные спортсмены и победительницы конкурсов красоты.

Наиболее яркие исполнители национального танго у финнов — это Олави Вирта (Olavi Virta), Вейкко Туоми (Veikko Tuomi), Райнер Фриман (Rainer Friman), Тайсто Тамми (Taisto Tammi) и др.

Бразильское танго

Танго с берегов Ла-Платы (Tango Rioplatense), которое принято называть аргентинским, объединяет в себе множество разнообразных стилей, которые развивались в разное время в различных регионах Аргентины и Уругвая. При этом аргентинское танго не следует путать с матчишем (mattchiche), или машише (maxixe), — так называемым «бразильским танго».

Машише — это городской парный танец, движения в котором носят лишенный скромности откровенный эротический характер. Важную составляющую в машише имеют элементы флирта и импровизации. Этот танец возник в Рио-де-Жанейро во второй половине XIX века, и пока самба не обрела популярность, машише был самым распространенным танцевальным жанром в этом городе. Потом, под названием «матчиш», этот танец с начала XX века обрел широкую известность в Европе и США.

Согласно одной из версий, бразильское танго названо в честь города Машише в Мозамбике. А первое известное в наше время бразильское танго под названием «Убийственные глаза» («Olhos matadores») сочинил Энрике Алвиш де Мешкита (Henrique Alves de Mesquita) в 1868 году. Партитура этого танго была опубликована в 1871 году.

Считается, что именно Мешкита распространил употребление наименования танго для обозначения музыкального сопровождения в театральных постановках, которые до того испанцы и французы предпочитали называть хабанерой.

Творческое наследие Шикиньи Гонзага (Chiquinha Gonzaga), родившейся в 1847 году, содержит 41 композицию в жанре «tango brasileiro». Их она сочиняла для шествий самых известных карнавальных сообществ в 90-х годах XIX века в Рио-де-Жанейро.

Наивысшего расцвета бразильское танго достигло в творчестве известного бразильского композитора Эрнесту ди Назаре (Ernesto de Nazareth), родившегося в 1863 году и прожившего почти 100 лет. Наследие композитора состоит из 212 сочинений, включая 90 композиций в жанре «tango brasileiro». При этом он предпочитал указывать на партитурах название «бразильские танго», поскольку считал машише низким жанром. Более того, он был категорически против того, чтобы машише танцевали под музыку его «бразильских танго».

В ноябре 1905 года вышла пластинка с записью песни «La Mattchiche» в исполнении француза Феликса Майоля (Felix Mayol) и в аранжировке Шарля Борель-Клерка (Charles Borel-Clerc). Это сочинение относится к жанру марша, что было указано в партитурах и на грампластинках. Сам Майоль объявил песню следующими словами: «Вот матчиш по мотивам знаменитого испанского марша».

В разных странах этот марш потом появлялся под разными названиями, но он не имел никакого отношения ни к бразильской музыке, ни к бразильскому танцу машише. И его самое распространенное название никого не должно вводить в заблуждение.

С другой стороны, ошеломительный успех песни Майоля послужил причиной возникновения «нового салонного танца матчиш». Описание восьми танцевальных фигур с фотографиями появилось в парижском журнале «Фемина» (Femina). Автор статьи писал: «В настоящее время это не какой-то особенный новый танец, но всего лишь фантазия на темы котильонов <…> Фигуры произвольного танца, вдохновленного матчишем, в основном заимствованы из котильона».

Удивительно то, что в Бразилии машише формировался на протяжении десяти или более лет, а «новый салонный танец матчиш» возник в Париже за несколько месяцев, что вполне соответствовало духу времени, когда новые танцы мгновенно появлялись и тут же забывались. В отличие от Бразилии, во Франции процесс шел в обратном направлении — не из танцевального зала на сцену театра, а наоборот.

Основными фигурами в этом танце были «винт» (parafuso), «окно» (janela), «корта-жака» (corta-jaca) и др. При этом французский танец «La Mattchiche» подвергся острой критике в пародии бразильского дуэта «Жералдус» (Geraldos), выступавшего в Париже в 1908 году. Именно тогда парижане увидели, как исполняется настоящий бразильский машише.

С начала XXI века в современной Бразилии возникло движение организованных танцевальных групп, пропагандирующих так называемый «новый ошеломляющий танец машише» (maxixe — a nova е subversive danga). Этот современный «клубный машише» популярен среди определенной части молодежи. Он отличается поддержками и акробатическими движениями, взятыми из спортивных танцев, и весьма сильно отличается как от европейского или североамериканского матчиша начала XX века, так и от забытого бразильского машише времен его былой громкой славы.

Этот новоявленный городской «гибридный» танец произошел от ламбады и воспринял воздействие модной кизомбы. Музыкальное сопровождение танца не имеет никакого отношения к «бразильскому танго». По сути, это обновленная ламбада.

Глава 9

Философия танго

Ницше — первый танцующий философ

Разговор о философии танго имеет смысл начать с рассуждений такого великого мыслителя и создателя самобытного философского учения, как Фридрих Ницше. В своем ключевом произведении «Так говорил Заратустра» Ницше затрагивает тему танца — в главе «О высшем человеке». Там, говоря о сверхчеловеке, Ницше называет приближающихся к цели танцующими. Ницше пишет, что лучше смеяться от счастья, чем от несчастья, лучше неуклюже танцевать, чем ходить хромая, ведь даже «у худшей вещи есть ноги для танцев». Самая большая проблема заключается не в том, что человек «не удался», а в том, что человек так и не научился танцевать — танцевать поверх самого себя.

Разумеется, танец в данном случае — это метафора, и не стоит воспринимать ее буквально — как движение под музыку. Танец, согласно Ницше, наряду со смехом, являет собой путь к преодолению ничтожества человеческой натуры.

Если моя добродетель есть добродетель плясуна, и я обеими ногами прыгал в золотисто-смарагдовый восторг; и если же мое альфа и омега есть то, что все тяжелое должно стать легким, всякое тело — плясуном; всякий дух птицей —