Читать книгу - "Охота на «Троянского коня» - Виктор Иванович Носатов"

2

Для ознакомления с Россией и установления там нужных связей Генеральный штаб направил меня в длительную командировку в эту варварскую страну. После Кёнигсберга и последующих немецких городков, мимо которых пролетал скорый поезд Берлин – Санкт-Петербург, российская приграничная станция Вежболово показалась мне самой отдаленной от европейской цивилизации провинцией, а проще сказать – захолустной дырой. Узкая речонка, через которую был перекинут грубый деревянный мост, и несколько рядов колючей проволоки обозначали здесь российскую границу и отделяли Российскую империю от Германской.

Ступив на российскую землю, чтобы пройти жандармский и таможенный контроль, я сразу же почувствовал на себе чей-то оценивающий взгляд. Не оборачиваясь, зашел в здание вокзала, спокойно и уверенно подошел к стойке, где жандармы внимательно изучали документы приезжающих и с шумом парового пресса проштамповывали страницы паспортов. Вслед за мной в помещение вокзала вошел русский офицер лет сорока, высокого роста, с красивой и представительной внешностью. С его появлением жандармы вскочили со своих мест и вытянулись перед ним в струнку.

– Продолжайте трудиться во славу Отечества российского, – торжественно произнес тот, благожелательно улыбаясь разнообразной публике, намеревающейся проследовать дальше, в Россию.

К нему сразу же подбежали три франта, разодетые во все европейское, и наперебой стали о чем-то упрашивать.

Я с любопытством прислушался.

– Господин ротмистр, – обратился к офицеру тучный господин в котелке, оттесняя франтов, – прикажите своим жандармам вернуть мои документы.

– А в чем дело?

– Ваши подчиненные утверждают, что у меня фальшивый паспорт.

– Корнет, разъясните мне, в чем дело? – обратился ротмистр к офицеру, наблюдающему за работой жандармов.

– Сергей Николаевич, – ответствовал офицер, – у этого и двух других господ паспорта слишком новые, даже не потертые. Вот, понюхайте, еще типографской краской пахнут. А кроме этого, у господ в пакетах с книгами обнаружена нелегальная литература.

– Вы ошибаетесь, – наперебой возмутились франты, – это всего-навсего инструкции по изучению приемов английского кулачного боя и альбомы с видами Парижа…

– А это что? – оборвал парижских денди корнет, вытряхивая из толстой книги листовки, лежащие между страницами.

Ротмистр поднял один из выпавших листов:

– «Пролетарии Петербурга, ответим на очередную годовщину „кровавого воскресенья“ массовой забастовкой», – прочитал ротмистр. – В каталажку их, – приказал он корнету, – пусть пристав с ними разбирается.

– Мы не виноваты, – на разные голоса причитали уличенные в контрабанде пассажиры, – нам все это подсунули немцы.

– Вы еще ответите за этот беспредел, господин опричник, – вызывающе глядя на ротмистра, угрожающе прошипел «котелок», – на вашу силу найдется еще большая сила, – добавил он, направляясь под охраной двух жандармов вместе с остальными нарушителями закона в участок.

– А ну-ка задержи нахала, посмевшего мне угрожать, – грозно проревел, наливаясь кровью ротмистр, – я покажу ему, где раки зимуют…

Жандармы за шиворот приволокли упирающегося господина в котелке пред очи грозного начальника.

Ротмистр вытащил из кармана мундира пятак и, демонстрируя мощь своих рук и пальцев, свернул его, как осенний листок.

– Таким же образом я сверну вам шею, если еще раз попадетесь мне на пути. Пшел вон! – грозно прорычал он.

Жандармы подхватили осевшего от испуга господина в котелке и выволокли его вон с вокзала.

Я, глядя на русского офицера-богатыря, с нетерпением ждал, когда же тот начнет показывать, где зимуют раки.

– Честь имею представиться, начальник Вержболовского жандармского отделения Санкт-Петербургской – Варшавской железной дороги ротмистр Мясоедов, – подойдя ко мне, торжественно объявил офицер.

– Капитан Генерального штаба Германской армии Николаи, – в свою очередь представился я, ощущая на себе его оценивающий, пронзительный взгляд. Я внутренне напрягся, ожидая от жандармского ротмистра самого худшего, но к своему удивлению услышал:

– До отхода поезда еще полчаса, и, если вы не против, я приглашаю вас в свой кабинет, – благожелательно промолвил ротмистр. – У меня еще осталась бутылочка рейнского.

– Ничего не имею против, – согласился я, все еще не веря своим ушам и ожидая какого-то подвоха со стороны русского офицера.

– Вот и чудесно, – удовлетворенно потер свои огромные ладони Мясоедов. – Последнее время нечасто увидишь немецкого офицера, направляющегося в Россию, а так хочется узнать, как там поживает мой старый знакомый, кайзер Вильгельм, – радостно добавил он.

– Прошу садиться, – предложил хозяин, как только мы вошли в просторный кабинет, обставленный старинной добротной мебелью. Ротмистр вытащил из буфета красного дерева покрытую пылью бутылку вина и легким движением своих могучих рук ловко выбил пробку.

Разливая темно-красную жидкость по хрустальным стаканам, украшенным вензелями царской фамилии, он хвастливо сообщил:

– Из этих стаканов пивал наш российский император. А это вино из погребов вашего кайзера.

Заметив на моем лице искреннее недоумение, ротмистр неторопливо открыл свой массивный сейф и вытащил из его недр фотографию в серебряном багете.

– Вот, – тоном победителя при Ватерлоо гордо произнес он, показывая поясной портрет германского императора Вильгельма с дарственной надписью: «Приятелю кайзера», – и характерным для него нервным росчерком пера: «Вильгельм II».

– По этому случаю я предлагаю выпить за наших великих императоров, – торжественно провозгласил ротмистр, подавая мне бокал.

– За великого кайзера Германии, – провозгласил я вставая.

– За великого российского императора Николая Второго, – провозгласил стоя радушный хозяин. – Ура!

– Я еще не пил такого ароматного и вкусного вина, – искренне признался я, смакуя ароматную, терпкую жидкость с чувством полного удовлетворения.

– А я специально припрятал несколько бутылок рейнского для такого случая, – в свою очередь разоткровенничался ротмистр, – и вижу, что оно поможет нам стать хорошими приятелями.

Опорожнив вторую бутылку вина, мы разоткровенничались, сетуя на свою разнесчастную жизнь.

Я, чтобы вызвать собеседника на ответную откровенность, не вдаваясь в подробности, рассказал о том, что очень много работаю, но постоянно натыкаюсь на недопонимание своих начальников…

В ответ на это мое признание ротмистр начал критиковать свое начальство за то, что оно не ценит его титанического труда, который каждодневно ему приходится выполнять на этой, Богом забытой приграничной железнодорожной станции. Загибая свои непослушные пальцы, он начал перечислять все свои нелегкие обязанности:

– Вы знаете, как это нелегко каждодневно регистрировать проезжающих и проверять паспорта, выдавать российским подданным пропуска для краткосрочного пребывания за границей, бороться с контрабандой и незаконной миграцией? А самая моя большая головная боль – всячески препятствовать ввозу из-за границы подрывной пропагандистской литературы и оружия. И это не все, – таинственно глядя мне в глаза, промолвил ротмистр, – мне еще вменили в обязанность пресекать действия шпионов. Тс-с-с! – просвистел он, поднеся к губам указательный палец, и подозрительно взглянул на дверь.

– Я люблю немцев, – продолжал Мясоедов, после небольшой паузы, – и скажу вам, как другу, что Германии и России надо дружить…

– Придерживаюсь точно такого же мнения, – признался я. – С Россией лучше торговать, чем воевать.

– А что, в Германии есть