Читать книгу - "Имперский раб - Валерий Сосновцев"

Довольно скоро и успешно освоив арабский язык и письмо, Ефрем под предлогом совершенствования устной речи и чтения, сумел прочесть бумаги, из которых узнал то, что не узнал бы нипочем будь он купцом или путешественником. Мучило его только то, что сообщить домой о разведанном он пока не мог.

Ходжа Гафур тем временем видел, что Ефрем с удовольствием часами корпит над свитками и книгами. Муллы, которые обучали его персидскому, доносили о добросовестности и больших способностях подопечного. Гафур разрешил Ефрему выходить в город под предлогом заботы о том, что тому негде помолится своему Богу. Он даже посоветовал Ефрему сходить на армянское купеческое подворье. Но тот, к неописуемому удивлению Гафура, следившего через своих шпионов за ним, направился к центральной мечети города, долго осматривал ее и мавзолеи прежних правителей и только после этого направился к базару, в армянские ряды.

Когда Ефрем вернулся, Гафур спросил его о причине такого необычного поступка.

– Ведь христиане люто ненавидят наши реликвии, – пояснил он свой вопрос.

– Это неверно, мой господин, – ответил Ефрем. – Глупостей во всяком племени достаточно. Я же пошел туда потому, что видел минареты издалека, а хотелось посмотреть вблизи. Они столь дивной красоты, какую только Богу под силу создать!.. Видно, Бог сам направил мои стопы к этакой красоте.

Гафур остался доволен и разрешил своему просвещенному рабу раз в неделю ходить к армянам для молитвы. Армяне специально для него отыскали где-то русскую икону. Эти купцы – люди ушлые. Казалось порой, попроси их достать гвозди от небесных ворот, они и их достанут, еще и молоток прихватят. Вынужденные постоянно быть начеку, они тем не менее бывали порой податливы перед нехитрой лестью. За похвальное слово могли гору добра отдать, хотя на базаре торговались нещадно из-за мелочи. Они сочувствовали, но не навязывались первыми. Долгая и кровавая их история приучила этих людей к умению в большей мере трезво оценивать жизнь и, когда нужно, быть осторожными.

Молился Ефрем усердно. Молился и ждал. И дождался. Однажды в армянской общине появился старый его знакомец – купец из Астрахани Айваз. Обрадовались встрече оба.

– Говорил я тебе, Ефрем, что не простой ты невольник! Видишь, какой ты важный господин теперь, наверное, нукером у правителя стал? – смеялся Айваз.

– По-прежнему я – раб, а не господин, – улыбался Ефрем, – и даже подарком еще не стал. Зато хорошо знаю конюшню, зятя здешнего правителя. А теперь я вроде секретаря у него.

– Вах, вах! – восклицал Айваз. – Это еще выше! Если так, то недалек последний день твоего рабства!

– Я стараюсь, Айваз! – Оба расхохотались.

Айваз возвращался с караваном из Коканда. Он много поведал Ефрему о том, что видел на пути. Ефрем внимательно слушал. Айваз собирался пробыть в Бухаре недолго. Продаст часть того, что привез из Коканда, подкупит товару в Бухаре и в путь, в Астрахань. В одну из последних встреч Ефрем спросил Айваза:

– Скажи, брат, мог бы ты переслать весточку батюшке моему, на родину? Ты единственная оказия для меня. Караваны редки и не всякому вера.

– Отчего же не передать. Скажи только, куда.

– В Астрахани торгует давний знакомец моего отца, купец Петр Анисимов. Отыщи его.

– Сыщу, обещаю, – сочувственно сказал Айваз.

– На словах передай, что жив я, что бог пока хранит меня. Пусть отошлет батюшке моему вот этот платок – память обо мне, значит…

Он протянул купцу небольшой платок, испещренный крупным хорошим узором и, как показалось Айвазу, испорченным узором более мелким.

– Слушай, Ефрем, это плохой товар, давай я выберу тебе богатый платок? Родителю твоему будет приятно.

– Нет-нет, – едва сдерживая волнение, запротестовал Ефрем.

На ходу придумывая, он ткнул в первую попавшуюся на глаза маленькую завитушку в уголке платка, похожую на знак и сказал:

– Вот видишь? Это наш семейный знак. Его только отец и сын в нашем роду знают. По платку батюшка поймет, что подлинно от меня весточка… К тому же ты мне подаришь, я опять дарить стану… Нет, нет, нехорошо! Подарок, какой ни есть, а все же мною купленный…

– Давай я тебе хороший платок как будто продам, а? За гроши, для вида!

– Не обижай, брат, знаешь ведь – мал золотник, да дорог! – чуть не плача от отчаяния, взмолился Ефрем.

– Ну, ладно, – отступился добрый армянин. – Не волнуйся. Я и этот, и еще другой от себя передам, будь спокоен.

Ефрем вздохнул с облегчением и улыбнулся. На том и расстались.

* * *

В том, что Гафур выбрал именно его, Ефрема, для подарка Данияр-беку, было много случайного. Ефрем это понимал. Не было бы Ефрема, Гафур подобрал бы другого. Рабов через Бухару гнали много. Поэтому Ефрем старался изо всех сил, а Гафур считал его своей удачей…

Новое лето было в разгаре. Стояла жуткая жара. Если бы не возможность укрываться в доме или в тенистом саду с бассейном, Ефрем, казалось, не выдержал бы. Видя это, Гафур подтрунивал над ним, старался подчеркнуть свое расположение, всячески давал понять, что рабство Ефрема может превратиться в чисто формальное.

В один из таких дней, закончив диктовать очередную бумагу, Гафур спросил его:

– Скажи, Ефрем, а встречал ты в Бухаре иных русских кроме слуг в моем доме?

Они сидели в саду в тени развесистого карагача у бассейна с прохладной проточной водой.

– Пока нет, – ответил потупясь Ефрем, сам внутренне напрягся и ждал.

– А ведь они здесь есть. Давно у нас в Бухаре живут и в немалом числе.

– Да, я заметил, когда нас в караване пригнали сюда. Немало их было здесь, – грустно улыбнулся Ефрем.

– Я говорю о свободных жителях Бухары… – Гафур с любопытством наблюдал, как дрогнуло лицо у собеседника. – Лет пятьдесят или больше тому назад к Хиве подошел ваш военный отряд. Вел его, как мне говорили, какой-то Бекович. Отряд был немалый. Тогда казаки с Яика показывали им дорогу в Хиву. Хивинцы обманули русских. Хотя русские и уверяли, что пришли как послы, хивинцы сказали, что послы с таким войском не приходят. Они разбили русских. Начальников убили и много пленных взяли. Около сотни их подарили тогдашнему бухарскому хану Абдул-Феизу. Пленники ваши оказались людьми мудрыми. Они поверили хану. Хан поверил им. Бывших российских воинов сделали гулямами – воинами из невольников. Их отряд охранял дворец хана, а предводитель вскоре стал даже князем и владетелем городов Ванкенд и Шаршауз…

– Что же сталось потом с этими людьми? – не скрывая любопытства, спросил Ефрем.

– Потом, – с усмешкой продолжал Гафур, – потом пришли персидские воины. Привел их военачальник Мухамед-Рахим. Бухару персы взяли, а русского князя Шаршауза и Ванкенда убили… Всего двадцать лет прошло с тех пор… Я слышал только, что несколько тех русских, совсем старых, живут еще где-то здесь, в Бухаре.