Читать книгу - "Маньчжурия 1945: Война.Золото.Любовь - Ольга Калиниченко"

Ёшкин кот, где же Федор – вспомнил Прокопчук, поведя биноклем по околице села.

Мощный блик от двери амбара заставил старшину насторожиться. А вот и Федор! Напротив, в схроне лежал разведчик, изучавший тот же оптический эффект. Увеличив резкость окуляров, Степан обомлел: памятное с 30-х годов клеймо в виде двуглавого орла и надпись «Au 99,99» императорского казначейского дома гарантировало породистость золотого слитка, небрежно валяющегося в траве.

Во как! Неплохо началось освоение вверенной территории! Так же, видимо думал и Федор, с отвисшей губой гипнотизирующий слиток.

Из резко открывшейся двери лабаза сначала показалась кудлатая, смоляная макушка, скорее цыганского, нежели китайского мужика и увесистая волосатая лапа утащила слиток внутрь амбара.

Стряхнув остатки оцепенения от увиденного золота, Прокопчук развернулся в сторону взвода.

Когда лейтенант Баринов слушал разведчика, он уже знал от старшины

про золото. Федор докладывал подробно, отмечая все мельчайшие детали увиденного поселения. Даже не к месту упомянул необычную статную красоту барышни с пекарни, легко и небрежно давшей хлеб для солдат. Про слиток золота не обмолвился ни словом.

Интересное кино, странно – про себя отметил Иван. Поведение сержанта настораживало его все более.

Неужели-таки решил к «Семеновцам» уйти? В Союзе его никто не ждет и ничто не держит. А здесь «гуляй – поле». Анархия и безвластие милые норову разведчика,

могли подвигнуть того на предательство. Размышлял комвзвода, уставившись в переносицу Федора.

Глава III.

Отдав приказ взводу выдвигаться в сторону Сидоровки, Баринов сел в командирский «виллис». Заскучавший от безделья, ординарец Петюня, с места рванул машину вслед за колонной. Лейтенант мог себе позволить спокойно осмыслить ситуацию. В передовых

«студебеккерах» находились близнецы Ельцовы. Егор и Григорий давно были признаны лучшими снайперами Дальневосточного фронта. Братья, выросшие в таежном лесничестве под Иркутском, скорее всего, начали говорить и стрелять одномоментно.

Такое воспитание мальчиков было жизненно необходимым, с момента появления там русских людей. Можно было быть уверенным, что любая возникшая угроза будет ликвидирована моментально. Замыкал колонну «додж» старшины Прокопчука. Ему Иван давно доверял как самому себе. Командир знал, что старшина при внешнем соблюдении субординации, числит его сыном. Степан всячески опекал Ивана в быту. Он не раз своим боевым и жизненным опытом спасал жизнь и авторитет лейтенанта в начале офицерской карьеры. Старшина в душе надеялся, что и его троих сыновей, находящихся на Ленинградском фронте, кто-то поддерживает.

Ситуация вырисовывалась нервная и непредсказуемая. Несмотря на молодость, Иван обладал «чуйкой» от природы, что свойственно всем смоленским.

Мужчины, родившиеся на Смоленщине, отличались спокойным нравом, мощным духом и интуицией основанных на военном опыте всех поколений Смоленска. Издревле, пограничная крепость Смоленск являлась форпостом Земли Русской. Веками мужчины, рожденные здесь, защищали не только свои семьи. Они были западными гарантами спокойной жизни и продолжения рода всех россиян.

В сорок втором году, на последнем курсе военного училища, Баринов рвался в Сталинград. «Ты последний в роду, учись, придет время – поедешь служить на Дальний Восток» – охладил пыл старший брат Давыд. В тот период он был уже боевым генералом. Послушание лейтенанта было вызвано не только шестнадцатилетней разницей в возрасте. Вся семья давно содержалась и управлялась генералом. Иван окончил училище. Умудренный опытом брат, используя свои возможности, отправил молодого лейтенанта на резервный Приморский фронт. Генерал был прав: похоронок с Дальневосточного региона действительно приходило на порядок меньше. Но, каких нервов и здоровья стоили титанические усилия, всех бойцов на восточных рубежах родины – знают только те, кто присутствовал там.

Главная миссия: сохранить мир и обезопасить Советский Союз от войны на два фронта. Это была информационная война, противостояние, основанное на интригах разведок, диверсиях и мелких, но частых приграничных конфликтов. Поэтому в сорок пятом году наши воины гнали японцев из Маньчжурии с азартом, застоявшихся скакунов.

Война закалила и сформировала лейтенанта. Двадцатипятилетний Иван стал не по годам опытным боевым офицером.

Обдумав ситуацию, Баринов пересел в «додж» Степана. До въезда в Сидоровку он принял окончательное решение. Прокопчук полностью разделял сомнения лейтенанта

по поводу формирующейся лидерской группы взвода в лице братьев Ельцовых и Федора. Сибиряков роднил их свободолюбивый нрав и природная мощь.

Все это могло привести к разброду и шатанию в головах солдат взвода. Оба командира

были уверены в близнецах в военной обстановке: разделение свой – чужой мобилизует русских лучше любого политрука. Но в обозримом будущем взвод ждала сытая, мирная жизнь, обещавшая женские заботу и ласку. Будущий комендант Сидоровки понимал, что командиры отделений должны беспрекословно ему подчиняться и быть монолитом, удерживающим дисциплину и власть на территории.

На границе села дорогу колонне лихо преградил командирский «виллис».

«Петюня, найди Ельцовых, передай колонне стоп, братьев срочно ко мне» – отдал приказ ординарцу Баринов и кивнул старшине, приглашая пройтись.

В ту же минуту грянул тревожный колокольный набат, собирающий народ к церкви.

Степан улыбнулся лейтенанту: «сбор населения для ознакомительной встречи идет полным ходом». Так и беседовали четыре командира под колокольный звон, что придавало привкус пафоса, зато гарантировало отсутствие «лишних ушей».

Прокопчук в красках поведал близнецам о найденном Федором золоте. Вот такая «картина маслом» – закончил старшина рассказ.

Ельцовы поняли все сразу и правильно. С доисторических времен, задолго до войн великого Александра Македонского сложилось неписаное правило: лучшие трофеи солдаты несли командирам. Федор, в данной ситуации, повел себя как «крыса». В военной обстановке за такое могли похоронить. Если Баринов и Прокопчук рассчитывали сдать золото государству, получив законные 25 %, то мысли Ельцовых о присвоении золота, не совпадая глобально, не отменяли тяжкой вины Федора. Мы все прекрасно знаем, как русские умеют дружить против кого-либо. Все вернулось на круги своя, понял комвзвода. Судьбу золота и Федора решили обсудить позже.

Глава IV.

«Трогай!»– дал команду лейтенант и махнул рукой в сторону Сидоровки. Колонна неспешно вползала в село, которое уже кипело эмоциями, как котелок на костре.

Все сопровождалось невиданным звуковым рядом на основе все того же колокольного набата. Какой упертый звонарь! – отметил Егор Ельцов. Он неосознанно посмотрел на колокольню в окуляр снайперской винтовки – чем вызвал усиление женского воя и детского плача. В какофонии, в стиле Шнитке, кроме этого, были слышны: разноголосый старательный лай сторожевых собак, мычание, блеяние, ржание, при этом куры соревновались с петухами в силе голоса. Сидоровка встретила комендантский взвод с африканским темпераментом и испанской страстью.

Надо отметить, что мужики, делегировав полномочия священнику: встречать чужаков, тихо растворились, скорее всего в тайге.

М-да, почесал затылок старшина: непростое поселение досталось нам.

Из дверей церкви вышли батюшка с