Читать книгу - "Демидовский бунт - Владимир Буртовой"

– Обхитрил нас Олиц! – в досаде выкрикнул Чуприн, когда увидел солдат уже на ромодановском берегу. Он всю ночь простоял с дежурным отрядом на околице села, готовый первым кинуться к переправе, чтобы помешать высадке. В бессильной ярости Иван готов был теперь сам себя посадить на рогатину: дозорные, которые ходили в лесу вдоль Оки, недоглядели и дали возможность драгунам беспрепятственно перейти на этот берег.

С трудом подбежал Василий Горох – лицо перекосило от боли в пояснице. Увидел готовых к сражению солдат, обескураженного Чуприна и присоветовал:

– Дай знак Кузьме Петрову покинуть рощу. Там ему теперь делать боле нечего. Еще похватают мужиков. – Горох внимательно посмотрел на противоположный берег Оки – калужане толпами спешили узнать, что же теперь произойдет под Ромодановом. И с теплотой вспомнил горожан: несколько десятков человек минувшими днями тайно перебрались в мятежное село, чтобы посодействовать приписным крестьянам добыть волю из-под Демидова.

Около парома полковник Олиц оставил восемьдесят солдат, остальные двумя шеренгами замерли на пологом склоне берега. Конные ушли легкой рысью вдоль реки, вниз по течению.

– Надумали обойти село, – догадался Чуприн. Обернулся, поискал глазами и крикнул: – Илья! Метись к церкви, скажи Гурию Чубуку, пусть он с брынскими работными перехватит конных драгун!

Илейка, взятый Чуприным в посыльные, ударил голыми пятками по бокам чубарого демидовского жеребца и погнал его к площади исполнять поручение атамана.

Вверх к Ромоданову отошел Кузьма Петров с дозорцами. Здесь, на околице, у гряды наготовленных камней, отставной солдат Дмитриев выстраивал в шесть шеренг ромодановцев и мужиков из ближних сел и деревень, всего свыше тысячи человек. Четыре сотни работных и игумновцев под командой Гурия Чубука ушли на противоположный край села встречать конных драгун.

Женщины, взволнованные предстоящим боем, вместе со способными ходить стариками, в окружении бесстрашных и вездесущих отроков, кто с чем в руках густо, как несметная стая воробьев брошенный ток, заполнили церковную площадь и подворье демидовской усадьбы. Все попытки Андрея Бурлакова уговорить их укрыться от пуль в дома были напрасны.

Чуприн, видя это, решил:

– Коль упорствуют, то пусть для устрашения высятся на виду. Будет крайняя нужда – валитесь с горы всем скопом. Не дрогнут ли солдаты перед женщинами и детьми, готовыми животы положить за лучшую долю? – а сам с затаенной тревогой, тихо, чтобы не услышали ближние мужики, прошептал: – Не обманул бы вчерашний вестник о первом без пуль залпе.

Солдатские цепи дрогнули и неспешно начали удаляться от реки. Вот они обогнули березовую рощицу с двух сторон, вновь сомкнулись. В полутора сотнях саженей от мятежного воинства полковник Олиц остановил свои роты. От группы всадников возле полковника отделился офицер и рысцой – в гору не расскачешься! – направился к селу. Подъехал шагов на пятьдесят и начал размахивать в трубочку свернутой белой бумагой.

– Может, указ от матушки-государыни? – Андрей Бурлаков все еще не терял надежды на бескровный исход бунта против Демидова.

Михайло Рыбка сумрачно посмотрел на офицера – ну чисто красный петух на заборе егозит, – буркнул сквозь зубы:

– Указы всем полком не возят. Стращать будет.

– Пусть калужских баб стращает! – с вызовом откликнулся Кузьма Петров и оглянулся. В первой шеренге, облокотясь на оглоблю, одетый в чистую белую рубаху – будто свататься надумал – стоял Егорушка. Сын поймал тревожный взгляд отца, ободряюще улыбнулся: все будет как надо!

– Выйдем встречь, – позвал Чуприн Кузьму, и они с десятком мужиков спустились к переговорщику.

Офицер придал прыщеватому лицу должную обстоятельствам суровость и громко объявил:

– Указ сената! Велено читать вам, дабы знали вы и безропотно исполняли! – И начал разворачивать бумагу.

Чуприн нетерпеливо выкрикнул:

– Собственной ли матушки-государыни руки тот указ?

Офицер, не понимая, какая мужикам разница – чей указ, ответил возмущенным тоном:

– Сказано же – Сената!

– Быть ли по тому указу нам в воле или быть под Демидовым? – повторил Иван Чуприн. Он стоял, широко расставя ноги и опираясь руками о ствол заряженного ружья.

– Велено зачитать указ полностью. – Офицер вновь начал разворачивать тугой рулон плотной бумаги, раскачивая сорванную коричневую печать на белом шнуре.

Чуприн еще раз остановил его:

– То долго слушать! Скажи, берет ли матушка-государыня нас от Демидова под свою милостивую руку?

Офицер побагровел: неужто своевольное мужичье настолько предерзостно, что выкажет сопротивление даже всесильному Сенату? Безумие, не знающее меры!

Офицер рывком привстал на стременах.

– Повелел Сенат, чтобы вы противу воинской команды, тако же и помещику своему Демидову отнюдь никаких противностей чинить не дерзали! – Голос офицера надрывался: на церковной звоннице не умолкал тревожный набат. – И оному Демидову были послушны! Повелел Сенат вам настоящих в мятеже зачинщиков и возмутителей выдать, а Сенат обнадеживает, что прочим вины их отпустятся…

– Стало быть, нам воли из-под Демидова нет? – Чуприн в гневе ударил прикладом о землю. – Так вот наш ответ сенату и Демидову: мы все зачинщики! А вы, солдаты, коль хотите живу быть, не медля нисколько от села уходите! Биться будем до крайности. Как всех побьете, лишь тогда набат умолкнет!

– Костьми ляжем, а от своего умысла не отступим! – выкрикнул разъяренный отказом Сената Капитон, выступил вперед на несколько шагов и вскинул рогатину к конской морде. Вороной конь фыркнул от такого обращения, дернул головой и попятился.

– Поспешим, братья, порадовать мужиков великой милостью от Сената, – позвал Чуприн и пошел вверх. – Кому петля, кому рваные ноздри да каторга!

Офицер схватился было за шпагу, но совладал с собой, вздыбил коня и поскакал доложить полковнику о неслыханном…

Не успел Чуприн пересказать выборным содержание сенатского указа, как офицер тяжелым наметом вновь въехал на склон и остановил коня теперь уже в десятке саженей от гряды наготовленных камней да затесанных для метания кольев вместо дротиков.

– Одумайтесь, смутьяны! – выкрикнул он и рукой указал на солдатские шеренги. – Не разойдетесь по добру, тогда в силу указа велено поступить с вами военною командою стрельбой из ружей пулями! Как со злодеями и противниками отечества!

По мужицким рядам прокатился негодующий ропот – они ли противники отечества? А не Демидов ли, который довел их до разорения и крайней нищеты? Они спины своей не разгибают над пашней, хлеб сея и убирая, а по ним стрелять пулями?

Перескочив каменные кучи, которые как бы обозначали границу мятежной волости, к офицеру выбежали самые нетерпеливые.

– Мы в непокорности душегубу и насильнику Демидову стоим и стоять будем! – горячился Капитон. – Хотя бы всем умереть здесь в драке, а не покоримся!