Читать книгу - "Операция «Призрак» - Михаил Смирнов"

— Нет.

— Как вы познакомились?

— Случайно, в ГУМе. Я просто прогуливался, а она делала какие-то покупки…

* * *

Ермолай проснулся от сильного стука в дверь. Истомин как обычно проснулся на несколько мгновений раньше и уже направлялся в прихожую. Часы Ермолая показывали час по полудню.

В комнату вошли улыбающиеся Норейко и Ноздрин, а также зевающий Истомин.

— Поскольку нелетная погода продолжается, — весело изрек полковник, — то предложение будет следующее. Сейчас едем в баню, надо как следует помыться, а потом обед. Ну и отдых до отлета. Заверяю, товарищи, баня будет на славу!

— Баня — это замечательно, чистота, гигиена. Предложение с удовольствием принимается, — выдавил Истомин. — Но только сначала давайте проедем в госпиталь к Сапеге.

На секунду-другую Норейко задумался.

— Давайте вы с Сергеевым езжайте в госпиталь, а мы с майором будем решать другие вопросы.

Какие другие — он не сказал, но и так было все ясно.

— Передайте больному от нас привет и пожелания быстрейшего выздоровления, — вставил Ноздрин. — Я его потом, после вашего отлета, навещу.

На том и порешили…

* * *

Укрытый одеялом бледный Сапега лежал на кровати. Он вяло поздоровался с Истоминым и Сергеевым, спросил о новостях.

— Новость одна, мы не можем вылететь в Москву, — ответил майор.

— Может, мы для вас можем что-то сделать или в Москве что-то?..

— Спасибо, нет, — строго оборвал Ермолая больной. — В Москве ты, Сергеев, сразу приступай к загрузке первого состава. Я надеюсь, что к концу его погрузки я приеду в Москву. Или же, возможен вариант, что я сразу приеду к месту выгрузки.

Ермолай кивнул.

— Может, вам что-то принести?

— Нет, спасибо, — решительно оборвал Истомина больной. — Все, друзья, идите, — резко бросил. — Сейчас меня будут колоть во все точки моего организма болючими уколами…

— Какой-то он излишне гордый и старомодный, — в коридоре изрек Истомин.

Ермолай мысленно согласился с оценкой своего начальника, но высказывать это вслух не стал…

* * *

Москва, штаб-квартира Главного разведывательного управления Генштаба Красной армии, кабинет начальника

Полковник Селезнев докладывал о ходе поиска любовника Жохиной, артиста Бориса.

— В Москве установлено 20 артистов с именем Борис. Но поскольку часть артистов ушла на фронт, часть эвакуировалась, под наши приметы в данный момент подпадают два человека. Один из театра Моссовета и второй из Большого театра, артист балета. Лейтенант Седых с группой отправлен на их поиск. Ему даны указания обоих доставить в Управление.

— Если этот Борис просто любовник, то мы его возьмем, — рассуждал генерал. — Но если он через любовницу занимается сбором информации и заметил за собой «хвост», то ищи ветра, как говорится, в поле…

Подал сигнал прямой телефон с дежурным по Управлению.

— Слушаю, — ответил на сигнал генерал.

— Дежурный по Управлению, майор Петров. Разрешите доложить?

— Докладывайте.

— Звонил лейтенант Седых. Он задержал артиста Моссовета Балка, артист Забавный отсутствует, и в Большом театре, и в общежитии его нет. Седых взял его фото и едет в Управление.

— Как приедет, пусть вместе с артистом пройдет ко мне.

— Есть.

— И еще, отправьте офицера на машине за гражданкой Жохиной. Она потребуется для опознания.

— Есть.

— Видал! — бросил генерал. — Сбежал Забавный! Артист балета! — выругался. — Объявить во всесоюзный розыск! Поднять по нему все возможные материалы! Все-все!

— Есть…

* * *

Баня с парилкой и березовыми веничками действительно оказалась на славу. Сергеев вволю и отменно и напарился, и намылся.

Потом за столом члены группы весело, обмениваясь мнениями, перекусили, выпили.

— Ермолай, — в какой-то момент изрек полковник Норейко, — ты как самый молодой из компании скажи, как ты относишься к женщинам?

В памяти Ермолая сразу промелькнули самые близкие ему женщины: мама и… Иринка Лазо…, потом капитан Ципок…

— Наши женщины очень красивы, — ответил Ермолай. — И… — задумался на две-три секунды, — надежны. Одним словом, они настоящие.

— Замечательно! — бросил полковник. — Предлагаю выпить за женщин: красивых, надежных и настоящих!..

Неожиданно рано вышел из-за стола Норейко. Ермолай заметил, как поднялся вскоре и вышел из комнаты и Истомин.

«Куда это они?» — налегая на пищу, подумал Сергеев.

* * *

Через некоторое время к нему подошел майор Ноздрин и тихо шепнул:

— Выйди, пожалуйста, там тебя приглашают, — и направился к выходу.

Они вышли в узкий коридор, майор кивнул на одну дверь. Ермолай прошел к ней, открыл и оказался в небольшой комнате без окон. Он стал осматривать ее: у стены большая кушетка, рядом два стула, настенная лампа, будильник…

Внезапно за спиной дверь распахнулась и снова быстро закрылась. Тотчас Ермолай ощутил крепкие объятия. Первым желанием было вырваться из объятий…

— Любый мой мужчина, подари мне щепотку счастья, — раздался бархатный, завораживающе-странный женский голосок.

Перед взором Ермолая возникло незнакомое округлое молодое женское лицо с карими глазами. Он внутренне возмутился и открыл было рот, чтобы выразить это…

— Пожалей ты меня, — завораживающе ворковали пухлые губки, — если ты меня сейчас выгонишь, то бросят меня в лагерь. И сгнию я там, быстро стану беззубой и больной бабкой, пожалей, любый. Ведь я только что кончила медучилище и хочу жить и работать, — густые темные ее волосы ниспадали на плечи.

Мозг Ермолая лихорадочно работал:

«Ее направил Норейко, дабы что-то выведать…».

— …я тебя ни о чем не буду спрашивать, нигде худого слова не скажу. Пожалей! — просил бархатный, необычный голосок, а мягкие руки блуждали по мужской груди.

«Норейке нужен некий компромат на меня… Но, зачем?.. Что я?.. Кто я?..».

— …страсть как хочется мужской ласки и внимания. Ну, иди же, любый, ко мне, молодой и сильный. Все для тебя сделаю, — в девичьих глазах одновременно отражались и страх, и жалость, и неуверенность, и страсть.

«Или… нет… нет…».

Огненные губы жадно впились в его шею, женские руки тянули молодого человека на кушетку. Ермолай слабо сопротивлялся.

— Любый, ведь это тебе ничего не стоит, а для меня счастье и радость на всю жизнь…

Сердце Ермолая заколотилось сильнее, возбуждение нарастало. Он стал обнимать и целовать мягкое, податливое женское тело, лицо…