Читать книгу - "У Дона Великого на берегу - Геомар Куликов"

Ноне вполне оценили твердость великого князя. Глядели на него без опаски, с надеждой.

Послышались в стороне шум и перебранка. Князь Дмитрий медленно поворотил голову:

– Почто базар?

– Люди к тебе, Дмитрий Иванович, – доложил воевода Андрей Серкизович.

– Откуда? Кто такие?

– Рязанцы, государь.

Вскинул брови великий князь:

– Рязанцы? Пропусти!

– Кабы греха…

Князь Дмитрий брови свел.

– Слушаю, государь! – поклонился воевода и торопливо поворотил коня.

Разомкнулось кольцо великокняжеского окружения. Увидел Бориска людей, вооруженных разно. И в доспехах добрых, и в сермягах* с топорами.

Старший с коня поспешно соскочил. Шлем скинул. Перед великим князем преклонил колено:

– Здравствуй, Дмитрий Иванович!

– С чем пожаловал? Али от Олега? – оживился взглядом князь.

Покачал русой головой старший рязанец.

– Нет, государь. Мы сами. В мысли своего князя не посвящены. Намерений его не ведаем.

Помолчал великий князь. Вздохнул. Должно, теплилась тайная дума: а вдруг в последнюю минуту переменится Олег Иванович рязанский? Одумается. Уразумеет, где и с кем надлежит ему быть в решающий для Руси час. Нет, стало быть. Своекорыстничает по-прежнему. А людишки-то его, вот они, здесь. Прямее оказались своего князя!

– Добро! – сказал рязанцу. – Встань. Иди с воеводой. Он определит место тебе и твоим людям.

– Спасибо, государь!

– И тебе тоже! – неожиданно улыбнулся князь Дмитрий. – Давно бы пора быть Рязани заодно с Москвой!

Простые воины встретили рязанцев шутками, иногда крепкими, однако с видимой радостью. Противна здравому мужицкому смыслу была вражда между русскими землями, кою сеяли князья. Поэтому принимали всюду прибывших как желанных гостей. Потчевали их чем могли, лучшим. По спинам одобрительно хлопали. Повторяли слова великого князя:

– Давно бы так!

Говорили:

– Известно: вместе споро, а врозь – хоть брось!

– Мало нас… – смущались вниманием рязанцы.

– Лиха беда начало! – утешали их. – И разве вы за своего князя ответчики? Кабы только не ударил в спину ваш Олег-то Иванович!

– Кто ж его знает? – пожимали плечами рязанцы. – Чужая душа потемки, а у нашего князя – черная ночь. Заглядывать боязно!

Всё новые отряды воинов и ополченцев подходили, вняв призыву князя московского. Шли в одиночку, по двое, по трое крестьяне и ремесленные люди. И надобно было каждого определить в полк. Полкам назначить воевод и иных, меньших, начальников.

20 августа русское войско, прошедши смотр, выступило из Коломны.

Великий князь Дмитрий Иванович требовал от воевод сведений о всяком передвижении ордынцев. Поэтому из Коломны была послана новая сторожа: девяносто разведчиков-ведомцев во главе с испытанным Семеном Меликом.

Потекло-покатилось огромное русское войско в сторону закатную, держа по левую руку реку Оку. Достигши устья ее притока Лопасни, простояли там малые дни. Сюда подошли двоюродный брат великого князя, Владимир Андреевич серпуховской, и воевода, окольничий Тимофей Васильевич с пятью тысячами воинов из Москвы.

Великому князю донесли: правитель ордынский заметно приблизился и стал теперь в поле близ Дона.

Августа в двадцать четвертый день русское войско переправилось через Оку, с левого берега на правый. Двинулось навстречу грозному врагу, доселе непобедимой Орде.

Глава 9
«Третий меч»

Стоит на высоком крутом холме город. Обнесен толстыми крепостными стенами, рубленными из дуба. На северной стороне обрыв. Под ним – речка Трубеж, коя версты через две впадает в Оку.

Город этот – столица великого княжества Рязанского Переяславль-Рязанский. Столица новая. Прежняя, древняя Рязань, лежит верстах в пятидесяти, сожженная Батыевым полчищем. Так и не оправилась от разорения, захирела.

Подле добротных великокняжеских хором – конные и пешие. Кони, заседланные, ждут хозяев. Наверху, в думной палате, великий князь Олег Иванович собрал младших князей и бояр своих.

Великий князь московский Дмитрий нарёк князя Олега «третьим мечом», занесенным над ним, Дмитрием, и русскими землями. То ведомо Олегу. Донесли верные люди. Хорошо слажена у великого князя Дмитрия тайная служба. Знает, что делается в Орде, что в Твери. Олеговы люди, что сидят в других княжествах, тоже не лыком шиты. Дмитрий в Москве чихнет – Олегу впору «будь здрав!» говорить ему. Вестимо уже о том. Однако здоровья Дмитрию не желает Олег. Соперники! При одном упоминании имени московского князя лицом меняется князь рязанский.

Вот и сейчас. Помянул боярин Москву – разом насторожился Олег, нахмурился. Однако говорил боярин из старых рязанских, коему Москва, как и Олегу, поперек горла. Ярился боярин, длинной седой бородой тряс, палкой-посохом о пол, нарушая строгий хоромный чин, стучал.

– Москва! Экий пупырь выскочил! Знали мы города русские: Киев, Владимир, Рязань, Тверь, Новгород. Древние города, именитые. А давно ль о Москве-то стали слышать?

– Да уж изрядно… – обронил один из князей, видать потешаясь втихомолку над замшелым, однако ретивым Олеговым советником.

Боярин снова посохом в пол ударил, вытаращился на князя:

– Не Митькин ли лазутчик?!

Оно б посмеяться над боярином, наполовину выжившим из ума, да час не располагал к веселью. Мамай шел на Москву. Олег обещал ему помощь. И сам же Дмитрия о Мамаевом походе, скрытно от бояр, известил. Зачем? Да ведь одному Богу ведомо, чем дело кончится. Ладно, коли Мамай победит. А если Дмитрий? Тут уж спуску ему, Олегу, не ждать! Эх, худо лежит его родная рязанская земля, дорогая и близкая сердцу. Промеж Ордой и другими русскими землями. Более всех хлебнула горя от ордынцев. Ближе всех к ним. Призадумаешься, с кем быть.

И почему Дмитрию и иным московским князьям собирать Русь, а не ему, Олегу?!

Превыше Олегова разумения, что так все сложилось: и местоположение Москвы, и другое многое, что быть ей столицей объединенной Руси, а не его стольному городу – Переяславлю. Поэтому всячески противится князь рязанский усилению Москвы и князей московских. И любая их победа – ему печаль. А поражение – радость, иной раз тайная для других.

«Третий меч»! Слабо учен Дмитрий книжной премудрости. А тут нашел высокое и верное слово. От него, возможно, зависит судьба всех русских земель. А вот ударит ли он, тут у самого Олега сомнение.