Читать книгу - "Короли Вероны - Дэвид Бликст"

Даже звезды не без греха. Все, на что ставила Катерина, развеялось по ветру, как пыль. Вот это-то ты и видел. Ты видел, как я на один-единственный миг почувствовал себя свободным. Да, я мог наконец сделать шаг навстречу судьбе. Судьбе, которой я желал для себя, судьбе, которую я успел попробовать на вкус, едва научился думать, слышать и ходить. — Скалигер воздел руки к небесам. Пьетро видел, что его сильные пальцы готовы вырвать пару-тройку звезд из созвездий. — Мне внушили, что я Борзой Пес. С самого рождения и до тех пор, как я вошел в возраст, окружающие твердили, что мне предстоит свершить нечто великое. Я не радовался смерти Ческо — я просто увидел, что будущее снова будет для меня открыто.

— Ческо ведь жив, — возразил Пьетро.

Скалигер уронил руки.

— Да — и вокруг вновь смыкаются стены. Я не Борзой Пес. Я никогда не буду Борзым Псом. Но, Пьетро, знал бы ты, как я хочу им стать! А все потому, что я попробовал величие на вкус. Вот что сделала моя сестра. Моя любящая сестра так боялась не выполнить собственного предназначения, не сыграть своей роли в древней легенде, что попыталась сделать из меня великого человека, а я таковым никогда не был и быть не мог. Она позволила мне жить чужой жизнью, чтобы умерить ее тоску по власти.

Слезы катились по Катерининым щекам, однако дышала она ровно.

— Не я внушила тебе, что ты Борзой Пес.

— Верно. Я обвиняю тебя в том, что ты подпитывала во мне эту веру.

— А что мне оставалось делать? То была моя судьба! Судьба воспитать Il Veltro! Мое предназначение…

— Еще бы! — В голосе Кангранде слышалось презрение. — И ты получила, что хотела! Если Ческо и есть Борзой Пес, именно ты взрастила его, ты внушила ему соответствующий образ мыслей, честолюбивые мечты! Он никогда от них не избавится! Думаешь, Ческо тебя забудет? Думаешь, сумеет тебя забыть? Или ты жаждешь признания, когда он вырастет и покроет себя неувядаемой славой? В этом, по-твоему, заключается твоя роль? Мать Цезаря? Мать Христа? Что ж, мадонна Аурелия Мария, вы свою роль сыграли. Пришло время отдать Ческо людям, которые будут любить его.

— Я люблю его! — выдохнула Катерина.

— О да, конечно, любишь. — Кангранде снова положил руку на рукоять меча. — Ты любишь Ческо так же, как я люблю свой меч. Меч — только оружие, средство. Однако в отличие от тебя я и без меча сам себе хозяин. Я не отождествляю себя с мечом. Ты же, Катерина, любишь все свои орудия лишь постольку, поскольку они тебе пригождаются. Ни одно из орудий не в силах изменить твою женскую природу. Если бы ты сию минуту узнала наверняка, что Ческо — обычный мальчик, ты бы забыла о нем так же легко, как забыла обо мне.

— Я никогда о тебе не забывала, — прошептала Катерина.

— Что ж, еще не поздно. С этой минуты я не желаю иметь с тобой ничего общего.

Кангранде взмахнул мечом и рассек ночной воздух. Жестом этим он давал понять, что и в его доспехах имеется прореха. Но Катерина не поняла. Она слишком устала, последние события вымотали ее, жестокость брата опустошила ее сердце. В отличие от Пьетро, она не заметила, что брат готов выслушать ее возражения, причитания, плач, мольбы снова впустить ее в свою жизнь. Катерина упустила возможность опровергнуть все сказанное Скалигером.

— Можно мне навещать Ческо? — спросила Катерина. — Можно мне хотя бы навещать его?

И в этот момент она окончательно проиграла. Пьетро увидел, как захлопнулась дверь — чтобы никогда больше не открыться. Скалигер снова вышел победителем. Но как же горька победа, за которую заплачено самым дорогим!

— Можно, — сказал Кангранде. — Продолжай верить в свое предназначение. Твои визиты должны быть тайными и короткими. Нельзя допустить, чтобы тебя выследили. Никто не должен знать, где находится Ческо. Мы пустим слух, что он умер, или сошел с ума, или одержим демонами. Или все вместе.

Катерина несколько овладела собой.

— Понимаю.

— Не расстраивайся, сестрица. У тебя есть и родные дети. Они никогда не причинят тебе столько хлопот — они ведь простые смертные. Как и все мы. Можешь внушить им глубокую и непоколебимую веру в Церковь, или в судьбу, или в языческих богов — тебе выбирать. Если же ты боишься, как бы наш маленький Ческо не стал со временем слишком походить на своего отца, не сомневайся: с Пьетро Борзой Пес вырастет именно таким, каким ты хочешь его видеть, — ведь ни ты, ни я не будем вмешиваться в процесс воспитания.

— Не будем.

Брат и сестра одновременно посмотрели на Пьетро. Юноша стоял на самом краю крыши. Половину его лица скрывала тень, половину ярко освещала луна. Пьетро не сводил глаз с двоих Скалигеров, которых он уважал, почитал и любил так долго. Теперь он нашел в себе силы сказать им:

— Этого не будет.

Кангранде склонил голову.

— Ах, Пьетро! Мы забыли о нашем судье. Покоримся же его мудрости. Кто победил? Кто виноват? Что делать с мальчиком? Последнее слово за тобой.

Иллюзии Пьетро улетучивались одна за другой; теперь он чувствовал себя более уязвимым и одиноким, чем в пещере.

— Послушайте оба! Вы заняты только своей враждой, а также своей ролью в истории! Мальчик вас не волнует!

Катерина приблизилась к юноше.

— Пьетро, подумай обо всем, что слышал сегодня ночью. Если ты откажешься, Франческо просто-напросто найдет кого-нибудь другого, и, уж поверь мне, этот другой будет далеко не таким храбрым и честным, как ты.

— Я не согласен, — упорствовал Пьетро.

Кангранде тоже сделал шаг вперед.

— Ты прав, наши чувства к мальчику отчасти продиктованы нашими собственными демонами. А ты бескорыстный, ты самоотверженный. Сколько раз ты рисковал жизнью ради спасения Ческо? Ты хоть раз о себе подумал? Ческо должен уехать именно с тобой.

— Насчет демонов вы верно заметили, — холодно произнес Пьетро. — Никто мне не поверит, если я расскажу, какие чудовища таятся под личинами Скалигеров. Нет. Я больше не буду пешкой в ваших играх. Вы пытались… вы бы убили моего отца и глазом не моргнули. И Морсикато, и мавра! И Ческо тоже? Вам не удастся сплавить мне мальчика и объявить об очередной победе. Я не согласен.

Пьетро развернулся и похромал вниз по лестнице. Через несколько секунд брат и сестра остались одни.

Кангранде и Катерина смотрели вслед Пьетро. Кангранде глубоко вздохнул.

— Сработало.

Катерина вскинула ресницы.

— Так ты знал, что Пьетро все время был на крыше?

— Конечно.

— Ты также знал, что я приму твои слова за чистую монету, и разыграл целый спектакль?

— Alterius non sit, qui suus esse potest.^[74] Он прав. Мы с тобой настоящие чудовища.