Читать книгу - "Луиза Сан-Феличе. Книга 1 - Александр Дюма"

Из людей свободных составляются армии.

Из людей независимых — шайки.

Людям свободным приказывают, как Бонапарт в битве при Пирамидах: «Сомкнуть ряды!»

Людям независимым говорят, как Шарет в Машкуле: «Развлекайтесь, ребята!»

Человек свободный берется за дело по слову своего монарха или по зову родины.

Человек независимый действует, движимый корыстью или страстью.

Человек свободный воюет.

Человек независимый убивает.

Человек свободный говорит: «Мы».

Человек независимый говорит: «Я «.

Человек свободный — это Братство.

Человек независимый — это всего лишь Эгоизм.

В 1798 году неаполитанцы были еще только на пути к независимости; они не ведали ни свободы, ни братства; потому-то в регулярном сражении они и были разбиты армией впятеро меньшей.

Зато крестьяне неаполитанских провинций всегда были независимы. Вот почему по призыву духовенства, выступившего во имя Господа, по призыву короля, выступившего во имя династии, особенно же по призыву ненависти, выступившей во имя стяжательства, грабежа и убийства, поднялась вся страна.

Каждый вооружился ружьем, топором, ножом и начал воевать, не ставя перед собою иной цели, кроме разрушения, не рассчитывая ни на что иное, кроме грабежа, следуя за своим начальником и не подчиняясь ему, подражая его примеру, а не слушаясь его приказаний. Толпа в целом бежала перед французами, отдельные люди пошли против них; армия рассеялась, народ вырос из земли.

И как раз вовремя. Вести, приходившие из армии, были по-прежнему удручающими. Часть армии под командованием никому не ведомого генерала Мётча — даже Нельсон в своих письмах спрашивал, кто это такой, — отошла к Кальви и там набиралась сил. Макдональд, которому, как мы видели, Шампионне поручил развивать успех и торопить отход королевской армии, приказал Морису Матьё занять позиции неаполитанцев. Он занял все возвышенности вокруг города и предложил генералу Мётчу сдаться; тот согласился, но выставил неприемлемые условия. Тогда генерал Морис Матьё распорядился немедленно пробить брешь в стенах монастыря и через нее вступить в город.

После десятого ядра появился парламентер.

Но Морис Матьё, не дав ему заговорить, сказал:

— Либо сдавайтесь на милость победителей, либо прощайтесь с жизнью. Королевские солдаты сдались на милость победителей.

Быстрота, с какою Макдональд нанес удар, спасла часть пленных, взятых Макком, но всех спасти не удалось.

В Асколи триста республиканцев были привязаны к деревьям и расстреляны. В Отриколи тридцать больных и раненых, в том числе безрукие и безногие калеки, недавно перенесшие ампутацию, были зарезаны в лазарете.

Других, лежавших на соломе, безжалостно сожгли.

Но Шампионне, верный обещанию, объявленному в прокламации, отвечал на все эти жестокости исключительно человеколюбием, резко отличавшимся от зверств королевских солдат.

Один лишь генерал де Дама, французский эмигрант, считавший в качестве такового своим долгом послужить Фердинанду, — только он после страшного разгрома при Чивита Кастеллана поддержал честь белого знамени. Забытый Макком, чьей единственной заботой было спасти короля, де Дама обратился к генералу Шампионне, вернувшемуся, как нам известно, в это время в Рим, с просьбой разрешить ему пройти через город во главе семитысячного отряда неаполитанцев и присоединиться к остаткам королевской армии у Тевероне, — к остаткам, как уже говорилось, все же в пять раз превышавшим численность армии-победительницы.

В ответ на это ходатайство Шампионне послал к Дама одного из молодых офицеров-аристократов, которыми он окружил себя.

То был начальник штаба Бонами.

Шампионне приказал ему выяснить положение дел и о результатах доложить.

Бонами немедленно сел в седло и уехал.

Эта великая эпоха в истории Республики заслуживает того, чтобы каждый офицер французской армии, по мере того как он предстает перед глазами читателей, был описан так, как Гомер в «Илиаде» описывает греческих вождей, а Тассо в «Освобожденном Иерусалиме» — вождей крестоносцев.

Мы, однако, ограничимся замечанием, что Бонами, подобно Тьебо, был одним из тех умных и исполнительных офицеров, которым генерал может сказать: «Приглядитесь ко всему и действуйте соответственно обстоятельствам».

У ворот Салариа Бонами повстречал вступавшую в город кавалерию генерала Рея. Он осведомил Рея о полученном им распоряжении и, не имея права приказать, посоветовал ему направить дозорных на дорогу в Альбано и Фраскати. Сам же он, во главе кавалерийского отряда, проехал через Понте Молле, древний Мульвиев мост, и погнал лошадь во весь опор в том направлении, где, как он знал, находится генерал де Дама; за ним, на расстоянии, следовали Рей со своим отрядом и Макдональд с легкой кавалерией.

Бонами так спешил, что значительно оторвался от отрядов Макдональда и Рея, и им теперь требовалось не менее часа, чтобы догнать его. Желая дать им время подоспеть, он назвал себя парламентером.

Его отвели к генералу де Дама.

— Генерал, вы обратились к главнокомандующему французской армией, — сказал он, — поэтому мне поручено отправиться к вам, чтобы узнать в точности, о чем вы просите.

— Прошу пропустить мою дивизию, — ответил генерал де Дама.

— А если он ответит вам отказом?

— Мне останется одно: пробиться с оружием в руках. Бонами улыбнулся.

— Вы должны понимать, генерал, что добровольно предоставить вам пройти через город с семью тысячами солдат совершенно невозможно, — возразил он. — Насчет же того, чтобы пробиться с оружием в руках, предупреждаю вас, это задача не простая.

— В таком случае, полковник, что же вы хотите мне предложить? — спросил генерал-эмигрант.

— То, что предлагают командиру части, находящемуся в таком положении, как ваше, генерал: сложить оружие.

Теперь улыбнулся генерал де Дама.

— Господин начальник штаба, — ответил он, — когда имеешь семь тысяч воинов, а у каждого из них в ранце по восемьдесят патронов, — не сдаются. Идут напролом или умирают.

— Ну что ж, — отвечал Бонами, — будем драться, генерал!

Его собеседник задумался.

— Предоставьте мне шесть часов, — сказал он, — чтобы собрать военный совет и сообща обсудить ваши предложения.

Бонами на это согласиться не мог.

— Шести часов не требуется, — возразил он, — даю вам час.

Именно такой срок нужен был начальнику штаба, чтобы его пехота присоединилась к нему.

Итак, было решено, что, поскольку генерал де Дама находится во власти французов, он даст ответ через час.