Читать книгу - "История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века - Анита Шапира"

Во время Первой алии по собственной инициативе из Йемена в Палестину прибыло несколько тысяч иммигрантов. В конце 1840-х годов британцы захватили Аден, открыв для йеменских евреев возможность получать через еврейскую прессу, доходившую до города, информацию о событиях в других еврейских общинах. В 1880-х годах распространился слух, что богатые евреи собираются купить Палестину и поселить там евреев. Османские правители Йемена строго соблюдали все унизительные антиеврейские указы, характерные для этой мусульманской страны. Сочетание суровых условий в Йемене, любви к Земле Израиля и надежды на улучшение своего положения побудило йеменских евреев предпринять путешествие в Палестину. Как османским подданным им было разрешено въехать в Палестину, а открытие Суэцкого канала сократило поездку.

Достигнув Палестины несколькими волнами, йеменцы поселились в Иерусалиме и Яффо и зарабатывали на жизнь, будучи ремесленниками, ювелирами, строителями и каменотесами – в этих сферах они конкурировали с арабами. У них была репутация трудолюбивых людей, довольствующихся малым. Итак, когда рабочие Второй алии были в отчаянии из-за провала «завоевания труда», родилась идея привлечения йеменских евреев, которые должны были интегрироваться в мошавах как «естественные рабочие». Шмуэль Явнеэли, выдавая себя за раввинского палестинского эмиссара, направленного в общины диаспоры с целью сбора благотворительных пожертвований, отправился в Йемен, чтобы увлечь евреев этой удаленной страны идеей иммиграции в Палестину, путешествия, которое стало частью мифологии Второй алии. Начиная с 1909 года в Палестину снова прибыла волна йеменских иммигрантов, и около 1200 человек собирались работать в мошавах. Они столкнулись с немалыми трудностями: будучи физически слабыми, не имея опыта в сельскохозяйственных работах, они, конечно, не могли соперничать с арабами. Смертность от болезней была чрезвычайно высока. К 1914 году йеменцы составляли около 5 % еврейского населения Палестины, но «естественными рабочими» они не стали.

В более абстрактном смысле термин «завоевание труда» относился к усилиям рабочих Второй алии по адаптации к физическому труду, и это усилие было их основополагающим опытом. Как рассказывал Йосеф Хаим Бреннер: «Кто может представить себе боль несчастного еврейского интеллектуала, который приезжает сюда в надежде жить другой, здоровой жизнью человека физического труда, с запахом поля – и через несколько дней понимает, что его мечта пуста… что у еврейского народа здесь нет надежды и что – и это главное – он сам не пригоден для какой-либо формы труда…»[57] Литература и мемуары того периода богаты описаниями трудностей физического труда под палящим солнцем, которые еврейский интеллектуал испытывал, конкурируя с гораздо более опытным арабским рабочим. Считалось, что труд имел моральную ценность и обладал богатыми терапевтическими возможностями как для человека, так и для общества. Соответственно, рабочие считались элитой нации, они жертвовали собой ради национальных интересов и несли на своих плечах реализацию сионистской идеи во всей ее чистоте. Считалось также, что физический труд наделяет человека духовными качествами и мистической связью со страной. Благодаря ему евреи избавлялись от наследия изгнания. Этим рабочие оправдывали свои страдания, когда ежедневно трудились в мошавах.

В отличие от европейских социалистов, которые не отождествляли свое мировоззрение и реальный образ жизни, русские революционеры настаивали на том, чтобы жить в соответствии со своими идеалами. Перенос этой идеи в Палестину означал, что было недостаточно верить в преимущество работы в поле перед любой другой формой труда; нужно жить в соответствии с этой верой. Недостаточно было верить, что нужно жить, не эксплуатируя других; нужно реализовать эту веру на практике. Однако только незначительная элита была способна это сделать. Подавляющее большинство рабочих вскоре разочаровались в сельскохозяйственных работах, перебрались в города и занялись другими видами труда. Таким образом, немногие из писателей и лидеров, проповедовавших это учение, реализовали его в своей жизни. Даже в этом случае они опробовали себя в качестве сельскохозяйственных рабочих, что позволяло им присоединиться к национальной элите. Бен-Гурион, например, проработал на ферме в Седжере[58] всего около года, но считал этот короткий период важным этапом формирования опыта. Дух пионеров, вдохновивший поколения молодых евреев, которые видели в нем сочетание жертв социальных и национальных революционеров, был основан на принципе «реализации» идеала в повседневной жизни.

К 1909 году началась вторая волна Второй алии, и вместе с ней новые творческие идеи положили конец застою, возникшему в результате провала «завоевания труда» в мошавах. Педагоги Иосиф Виткин и Берл Кацнельсон, ставшие важными лидерами рабочего течения в сионизме, были одними из первых, кто предложил идеи альтернативных форм поселения. Арабский рабочий, опытный батрак, был готов работать за низкую заработную плату, потому что в его деревне уже были земля и семья, а работа на еврейской ферме была формой подработки. Поскольку еврейский рабочий не мог конкурировать с ним, еврейский рабочий должен был основать свою собственную ферму. Однако опыт показал, что, когда рабочие становились фермерами, они не могли выполнять всю работу самостоятельно и нанимали арабских рабочих. И в любом случае рабочим Второй алии не хватало капитала, чтобы обосноваться в собственных земельных владениях, но они отказывались от финансовой помощи, поскольку это вело к порабощению и упадку.

Как преодолеть эти два препятствия? Здесь практическое решение предшествовало идеологическому. Палестинское бюро, действовавшее в Палестине с 1908 года, возглавлял Артур Руппин, прусский еврей, открытый для социальных экспериментов. Начиная с 1909 года Бюро основало фермы на земле Еврейского национального фонда[59] (ЕНФ-ККЛ), которые управлялись агрономами и нанимали в основном, но не всегда еврейских рабочих – впервые сионистская организация предприняла практическую работу в Палестине. На всех этих фермах отношения между администрацией и рабочими были натянутыми. Одной из них была ферма Кинерет, где бастовали рабочие. Трудности говорили о том, что нужна новая форма организации. По другую сторону от Кинерета на реке Иордан находился еще один участок земли ЕНФ-ККЛ под названием Ум-Джуни, который Бюро сдало в аренду группе, состоявшей из шести мужчин и одной женщины, для работы в течение одного года под их собственную ответственность. Первый год закончился с прибылью. Так началась Дгания, «мать кибуцев»[60].

Этот эксперимент, предпринятый почти случайно, лег в основу новой модели расселения: национальные земли сдаются в аренду рабочим. Это считалось не благотворительностью, а национальным предприятием. У рабочих не было надсмотрщика, что уменьшало затраты на рабочую силу и устраняло трения. Позже Берл Кацнельсон добавил к этой структуре еще два элемента. Во-первых, была взаимная ответственность: группа несла общую ответственность за труд, давая возможность новичкам, а также слабым и больным работникам интегрироваться в группу. Это также был способ вовлечь женщин в сельскохозяйственный труд. Во-вторых, группа была частью федерации, или движения, в котором коллектив контролировал