Читать книгу - "Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия - Сергей Владимирович Максимов"

обратились к магистру Ливонского ордена и тут узнали, что Кетлер со своими землями встал под защиту Польши. Лишь после этого ревельцы согласились присягнуть шведской короне. Ревель, Гарриен и Гервен тоже сдались Швеции.

Неясной оставалась судьба Тевтонского ордена. Конец колебаниям пришел, когда в 1561 г. русские снова вторглись в Ливонию, дошли до Пернова и опустошили окрестные земли. На сентябрьском ландтаге 1561 г. крестоносцы сложили с себя духовное звание и предались Польше и Литве. Польский посол Радзивилл прибыл в Ригу. Он объявил бюргерам, что в составе Речи Посполитой все их древние права и преимущества останутся нетронутыми. 12 сентября 1561 г. Рига согласилась принять подданство Речи Посполитой2229. Под эгидой польско-литовского государства возникло два автономных княжества: Курляндское, дарованное герцогу Кетлеру, и Задвинское в составе земли леттов и Рижского епископства2230.

Ливония оказалась разделенной на три неравные части. Дерпт, Нарва, Феллин с уездами, часть Гервена и Вирланда находились в руках Москвы, северная Эстония отдалась Швеции, курляндское и эзельское епископства принадлежали Магнусу, а остальные земли – польскому королю.

28 ноября 1561 г. была подписана жалованная грамота для Ливонии, известная как привилегии Сигизмунда-Августа. Герцогства Курляндское и Семигальское пользовались ими как минимум до конца XVII века2231. 28 января 1562 г. в Ригу прибыл королевский наместник Ливонии князь Радзивилл. Дальнейший ход войны, развязанной Иваном против одряхлевшего Ливонского ордена, теперь зависел от того, с какой силой поляки, шведы и отчасти датчане будут защищать свои территориальные приобретения.

Два подхода к одной проблеме

С.М. Соловьев в своей «Истории» приводит аргументы польских вельмож в пользу присоединения Ливонской земли. «Ни в одной части государства, – утверждали польские аристократы, – нет такого количества городов, крепостей и замков, как в Пруссии; но Ливония богатством крепких мест превосходит Пруссию… Государство же Польское особенно нуждается в укрепленных местах, потому что с севера и востока окружено дикими и варварскими народами. Ливония знаменита своим приморским положением, обилием гаваней: если эта страна будет принадлежать королю, то ему будет принадлежать и владычество над морем. О пользе иметь гавани в государстве засвидетельствуют все знатные фамилии в Польше: необыкновенно увеличилось благосостояние частных людей с тех пор, как королевство получило во владение прусские гавани, и теперь народ наш немногим европейским народам уступит в роскоши относительно одежды и украшений, в обилии золота и серебра, обогатится и казна королевская взиманием податей торговых. Кроме этого, как увеличатся могущество, силы королевства через присоединение такой обширной страны! Как легко будет тогда управляться с Москвою; как легко будет сдерживать неприятеля, если у короля будет столько крепостей! Но главная причина, заставляющая нас принять Ливонию, состоит в том, что, если мы ее отвергнем, то эта славная своими гаванями, городами, крепостями, судоходными реками, плодородием страна перейдет к опасному соседу»2232.

Для польских элит было важно, что ливонские гавани дадут дополнительный импульс экономическому развитию страны и приведут к процветанию всех сословий. Поляки озабочены тем, чтобы с помощью Ливонии защититься от московской экспансии, признаки которой на западе к началу 1560-х гг. были весьма очевидны. В приведенной цитате нет и намека на то, что Польша сама может использовать Ливонию как плацдарм для иноземного вторжения. И наконец, для поляков Ливония – это территория, добровольно вошедшая в состав их государства. Не завоеванная, а включенная на основании собственного решения и договора.

Совсем другое дело – Иван Грозный и его советники по Ливонской войне. Они стремятся силой жестокого принуждения поставить ливонцев на колени и подчинить их царскому и наместничьему произволу. Балтийская торговля тоже привлекает Ивана, но ему не нужны богатые, образованные купцы, процветающие торговые города и самовольные магистраты. Наоборот, он требует от ливонцев смирения и угрожает через своих людей: «Но если же, чего Боже сохрани, вы этого не пожелаете, то вам предстоит полнейшее разрушение вашего города [Ревеля] мечом и огнем, так что ни один младенец в колыбели не будет оставлен в живых и для примера всего мира царь сделает это разрушение подобным разрушению Иерусалима»2233.

В Нарву, завоеванную и присоединенную к Москве, вместо того чтобы поощрять русскую торговлю, Иван присылает своих опричников, и они начинают истязать и уничтожать местное купечество.

Как передает Бальтазар Рюссов, эти звери не пощадили в городе ни одного соотечественника, какого бы звания те ни были. Смерти были преданы даже женщины и дети. Когда это страшное убийство закончилось, опричники опустошили все дома, амбары и лавки.

Пеньку, воск, сало, кожи, коноплю и «множество драгоценной мягкой рухляди, ценою во много бочек золота» они побросали на улице и зажгли, так что сами чуть не задохнулись от смрада.

Чтобы закончить дело, царские слуги свезли все ценности на Нарвский мост; «в реке вырубили большую дыру или прорубь, разрубили остальные вещи на мелкие куски и побросали их в реку, так что они все или утонули или поплыли в открытое море. И никто не смел, под страхом смерти, спрятать что-либо из этих вещей или присвоить себе»2234.

Неудачное сватовство и его предсказуемые последствия

Новая расстановка сил перепутала планы Ивана Грозного в Ливонской войне, и он захотел перехитрить своих противников наивной детской уловкой. Глубокоумный царь Иван задумал жениться на одной из сестер бездетного Сигизмунда-Августа, которого он надеялся пережить и стать после его смерти законным претендентом на польский престол.

По тому, какие подробные инструкции о выборе невесты давал Иван Грозный своим послам, видно, что он воспринимал эту затею на полном серьезе. Он также думал, что став близким родственником польского короля, на короткой ноге договорится с ним о Ливонии.

Сигизмунд притворился, что согласен на переговоры о свадьбе, но ради этого брака потребовал сначала заключить выгодный для Польши мир. Он предложил польским и русским послам встретиться на границе и обсудить условия взаимного сближения. Но коса, что называется, нашла на камень. В Москве его предложение сочли дерзким и крайне оскорбительным, ибо «прародительские обычаи» требовали, чтобы мирные переговоры с царем велись только в Москве. Нарушить их считалось страшным грехом2235. Свою ложку дегтя добавил Сигизмунд-Август, последовательно отказывавшийся официально называть Ивана царем2236.

Как можно было стерпеть такое «бесчестие»? Словом, брак сорвался, и страны вступили в необъявленную войну. Первыми действовать начали поляки: в наступление двинулась армия под командованием литовского гетмана Радзивилла. В сентябре 1561 г. после пятинедельной осады он захватил волость Тарвасту на юге Эстонии. В ответ русские воеводы разбили литовцев под Пярну. Радзивиллу пришлось оставить Тарвасту, и возвратившиеся москвичи тут же взялись разорять ее окрестности.

Весь 1562 г. прошел в