Читать книгу - "Скарамуш. Возвращение Скарамуша - Рафаэль Сабатини"

– Никакой проблемы тут нет. Привяжите к себе Шабо такими узами, чтобы ваше дело стало его собственным; таким образом вы вынудите его сражаться за вас как за себя самого.

– Где я найду такие узы? – раздраженно поинтересовался Юний.

– Да, где, ради всего святого? – вскричал Эмманюэль, вытягивая длинную шею.

– Они у вас под рукой. Вопрос лишь в том, захотите ли вы ими воспользоваться.

– Это не вопрос. Хотел бы я знать, существует ли средство, к которому я не прибег бы в таком отчаянном положении.

Де Бац вынул табакерку и протянул ее братьям. Юний, забыв о вежливости, отверг ее нетерпеливым жестом. Эмманюэль поблагодарил, но тоже отказался. Оба брата сгорали от нетерпения, но гасконец не торопился. Он неспешно открыл табакерку и аккуратно взял щепотку табака большим и указательным пальцами.

– Шабо, к счастью, не женат. А у вас есть очень милая и привлекательная сестра на выданье. Вы не заметили, что Шабо весьма неравнодушен к ее прелестям? Вот возможное средство спасти ваше состояние.

Втайне потешаясь над их оцепенением, барон щелкнул крышкой табакерки и поднес понюшку к носу.

Юний широко расставил ноги и свирепо уставился на де Баца, не проронив ни слова. Первым подал голос Эмманюэль:

– Только не это! Только не малышка Леопольдина!.. Нет, это чересчур. Чересчур!

Но де Бац не обратил на него никакого внимания. Он знал, что решения принимает старший брат, а Юния одними эмоциями не проймешь. Барон стряхнул несколько крошек табака со своего шарфа и спокойно ждал, когда выскажется старший из Фреев.

– Вы пришли с ведома Шабо? – спросил наконец Юний. – Вы обсуждали этот вопрос с ним?

Де Бац покачал головой.

– Он даже не знает о декрете, который вскоре потребуют от Конвента. И он должен оставаться в неведении, покуда вы его не окрутите. Вот почему необходимо действовать быстро.

– Вы полагаете, он согласится? Но почему?

– Я видел, как он смотрит на вашу сестру.

– Мало ли как он на нее смотрит, этот сатир! Он поедает глазами любую хоть сколько-нибудь привлекательную женщину. Следствие монашеского прошлого.

– Но Леопольдина! – жалобно запричитал Эмманюэль. – Ты не должен даже думать об этом, Юний.

– Конечно нет. Кроме того, что это нам даст, в конце концов? И мы даже не знаем, хочет ли Шабо жениться.

– Желание можно подстегнуть. – Де Бац откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу. – Дело может решить приданое. И не обязательно чрезмерное. Запросы Шабо пока еще относительно скромны. Тысяч двести франков, я думаю, вполне его удовлетворят.

Юний взорвался. Де Бац, должно быть, полагает, что его средства неистощимы, заявил он. А между тем ему приходится платить там, платить здесь, платить всюду. Он шагу не может ступить, не заплатив. Он уже устал от этого.

– Если вы позволите событиям развиваться своим чередом, такого рода неприятности вам вскоре не будут грозить, – насмешливо заметил барон. – В конце концов, когда-нибудь вам все равно придется выдать сестру замуж – и обеспечить ее приданым. Сможете ли вы подыскать ей более выгодную партию? Шабо уже сейчас один из первых людей во Франции, а скоро его положение еще больше упрочится. Подумайте наконец и о своих республиканских убеждениях, друзья мои.

Заподозривший насмешку Юний бросил на барона отнюдь не доброжелательный взгляд.

– Но Шабо! – в ужасе заблеял Эмманюэль. – Шабо!

– Да! – воскликнул вслед за ним Юний. – И что, в конце концов, мы выигрываем от этого брака? Все равно мы останемся иностранцами. Разве закон об экспроприации нас не коснется, если мы выдадим сестру за Шабо?

Де Бац улыбнулся с крайне снисходительным видом.

– Очевидно, вы еще не разглядели всех преимуществ этого брака. Возможно, конечно, что шуринов депутата Шабо никогда не сочтут иностранцами; что никому и в голову не придет применить против них закон об иностранной собственности. Возможно, так оно и будет. Но у меня есть для вас более убедительные и надежные доводы.

– Клянусь небом, они вам, безусловно, понадобятся!

– Поскольку ваша сестра станет женой Шабо, ее-то уж точно перестанут считать иностранкой. Брак подарит ей гражданство ее выдающегося мужа. Таким образом, ей не будет угрожать опасность конфискации имущества, что бы потом ни случилось. Теперь вы видите, как все просто? Вы передаете ей – ей и Шабо – все свое состояние, и с вашими неприятностями покончено.

– Покончено? – Густой голос Юния сорвался на визг. – Вы говорите мне, что с моими неприятностями покончено? Я должен передать все свое имущество сестре и ее мужу Шабо – и я в безопасности? С таким же успехом, друг мой, я могу вытерпеть и конфискацию.

Де Бац жестом остановил Юния.

– Вы зашли чересчур далеко в своих предположениях. Операция, которую я предлагаю, не потребует от вас затрат. Вам не придется поступиться ни единым франком. Я все уже обдумал. Вы внесете в брачный контракт обязательство выплачивать сестре в течение пяти лет определенные суммы, которые вкупе покроют все ваше нынешнее состояние. Не перебивайте меня, или мы никогда не закончим. Такое обязательство поглотит все, чем вы владеете, и не оставит ничего, что можно было бы конфисковать.

Юний не смог больше сдерживаться:

– Вы подменяете одну форму конфискации другой. Прекрасный совет, ей-богу!

– Ничего подобного. Прислушайтесь к моим словам повнимательнее. Я сказал, что вы возьмете на себя обязательство. Я не говорил, что вы на самом деле будете что-то выплачивать.

– О! А есть ли разница?

– Обязательство не будет иметь никакой силы. Вы обязуетесь сделать дар. Но по существующим ныне законам дар действителен только в том случае, если он принят официально. А Леопольдина еще несовершеннолетняя, у нее нет законного права принять дар. От ее имени должен действовать опекун или попечитель. Вы имеете полное право упустить из виду эту маленькую формальность, и, ручаюсь, никто другой никогда не заметит вашего упущения. Таким образом, хотя дар будет недействителен и ни Шабо, ни ваша сестра не смогут потребовать выполнения обязательств, тем не менее документ создаст видимость того, что ваше состояние не подлежит конфискации. Вот, дорогие мои друзья, способ спасти его. И, если не ошибаюсь, единственный способ.

Правота барона наконец стала очевидна Юнию. Из него посыпались гортанные немецкие ругательства – свидетельство неимоверного облегчения, которое он испытал.

– Но Леопольдина! Моя малышка Леопольдина! – Эмманюэль едва не плакал.

Юний свирепо набросился на младшего брата.

– Не отвлекай меня своим блеяньем! – Он принялся кружить по комнате и в конце концов остановился под часами севрского бисквитного фарфора, которые красовались на камине. Теперь взгляд его темных глаз сделался живым и сметливым. Он задумчиво погладил длинный, загнутый книзу нос.