Читать книгу - "Проклятие красной стены - Алексей Витаков"

Глава города Самуил Соколинский, крутя в пальцах перо для письма, равнодушно наблюдал за двумя карликами, которые, кряхтя и сопя, самоотверженно возились посреди его рабочего кабинета. Карлик, одетый в красный стрелецкий кафтан, неумолимо наседал и, похоже, брал верх над своим соперником в голубом польском жупане. В углу, скрестив руки на коленях, с опущенной головой сидел Болен Новак.

— Я верил тебе! Верил в искренность твоих слов! Бедная Анжела! — Соколинский сломал перо и швырнул на стол половинки.

— Дядя Самуил!

— Какой я тебе теперь дядя!

— Ясновельможный пан, клянусь, у меня не было и мыслей оказаться в постели этой… Этой… Даже не знаю, как сказать!

— Не было мыслей, а потаскуха беременна! Я сам прекрасно понял, что тебя поимели, точно глупого телка. Но и беременность не бывает от ветра.

— Я ничего не помню, дядя!

— Он не помнит. Не помнит! Бес меня задери! Бедная Анжела! О, всесильный Господи, за что мне все это! А ну пошли прочь! — Соколинский топнул на карликов. — Без вас тошно! Ты понимаешь, что тебя обнаружили совершенно голым, в обнимку с этой блядью! В ее, в ее постели! Даже не в твоей!

— Я только хотел помочь донести упавшую в обморок!

— Мямли теперь, сукин сын! О моей племяннице можешь забыть навсегда! Ты меня понял? Если бы не долг перед твоим отцом, с которым мы вместе рука об руку… Ты бы сейчас здесь со мной не разговаривал, а выкручивался бы сам. — Соколинский закрыл лицо руками. — А ты знаешь, что она ни за какие деньги не захотела расстаться с плодом?

— Нет!.. — глухо обронил Болен.

— Так знай.

— Чего она хочет?

— Тебя она хочет, слабоумный щенок! Ее отец поставил условие: либо ты женишься на Алисии Валук, либо Божий суд!

— Что! Как же… Дядя!

— Да вот так. От денег они отказались напрочь. Чего только я ни предлагал: и повышение по службе Станиславу, и деньги, и даже пару деревень с крепостными. Они ни в какую. Уперлись, и точка!

— Божий суд! — Болен стоял, бледнее простыней, на которых его нашли в обнимку с Алисией.

— Ты правильно боишься. В случае победы Валук вправе забрать все твое имущество. А много ли светит тебе, если ты выйдешь против него? Его сабля страшнее когтей дьявола. Он всю жизнь скитается по белу свету и только и занят изучением новых сабельных ударов. Но об этом я не хочу сейчас даже думать! Не хочу! Я не могу ничего с ним сделать. История получила слишком широкую огласку, и весь Смоленск, затаив дыхание, наблюдает, чем все это закончится.

— Вы позволите мне напоследок повидаться с Анжелой?

— Ты уже сдался? Что же ты решил: жениться на Алисии Валук? — Соколинский горько усмехнулся.

— Нет… — сдавленно и едва слышно ответил Болен. — Божий суд!

— Бедный мальчик! Бедная Анжела! Чтоб он провалился, этот чертов Смоленск со всеми его потаскухами, пирожниками, солдатами и со всем… всем… всем!

— Дядя, я выйду на Божий суд! — уже твердо произнес Болен. — Господь распорядится должным образом.

— Я не могу дать тебе много времени на подготовку! Если бы сейчас был мир, тогда другое дело! Господи, он же убьет тебя!

— От кого зависит выбор оружия? — голос Болена окончательно окреп.

— От судей. И от дерущихся!

— Я хотел бы драться на пистолетах!

— Я тебя понимаю. Никто не хочет драться с Валуком на саблях. Но поверь, бедный мой малыш, он владеет всеми видами стрелкового оружия. Ты можешь выбрать хоть аркебузы — исход один!

— Никто не знает ничего об исходе, кроме Бога, дядя!

— Знаешь, что сделает Валук? Он так уже делал не раз, когда против него выходили драться со стрелковым оружием. Вначале он тебя ранит пулей, а потом начнет саблей расчленять твое еще живое тело. Сколько может продлиться агония? И он будет опираться на высокий повод — месть за оскорбленную честь дочери. Понимаешь? Он страшен. Страшен!

— Ничего, дядя! Я должен увидеть Анжелу! Я знаю, она мне поверит.

— Иди с Богом! Даю месяц.

Болен на ватных ногах пошел к выходу. Он почти не чувствовал своего тела. В голове ужасными крыльями мельницы крутилась только одна фраза: «Божий суд».

— Ты ведь знаешь, что Шеин уже на подступах к городу? — услышал он голос Самуила Соколинского.

— Да. Я хотел бы попроситься на переднюю линию. Быть в авангарде. Там, говорят, долго не живут!

— Это будет совсем другая война, мальчик! Мне придется все силы стягивать в город. Здесь всего две тысячи гарнизона. А горожан силком на стену не загонишь. Не дай бог выдать им оружие, начнут ведь бить в спину. У меня каждый воин на вес золота. Поэтому никаких авангардов. Только ночные вылазки.

— Хорошо, дядя. Простите, что подвел вас! — Болен говорил, стоя спиной к Соколинскому, держась за дверную ручку.

— Иди с Богом, пан Новак. И да поможет тебе Пресвятая Дева Мария.

Молодой человек шагнул за порог и чуть не споткнулся о притаившегося возле двери карлика.

— Собираешь сведения для короля Владислава? — попытался пошутить Новак.

Карлик, вдавив голову в острые плечи, засеменил прочь, быстро и ошалело озираясь по сторонам.

Стояла прекрасная сухая осень. От такой красоты под сердцем у Болена защемило еще сильнее. Он вдруг остро ощутил, насколько же бесценна жизнь и как хочется просто жить. Быть рядом с любимыми людьми, гладить любимую собаку, шуршать вот этой рыжей до безумия листвой. Надо же, середина октября, а холодом и не веет, только прохлада — мягкая и осторожная.

Смоленск готовился к осаде. Отдать должное Соколинскому — он был настоящим мастером обороны. Латали стены кремля, широкие улицы перегораживали крепостями из мешков с песком и камней, вывернутых из мостовой, то тут, то там скрипели возы с питьевой водой и провиантом, устраивали небольшие загоны для скота, рыли новые колодцы. Поскольку в городе появилось много солдат, возле питейных заведений строили дополнительные нужники, кое-где на улицах ставили даже специальные бочки под фонарями, чтобы мужчина мог справить нужду. Во время осады неукоснительное соблюдение правил гигиены — один из важнейших пунктов.

В другое время Болен с интересом бы понаблюдал, как ведется подготовка к войне. Но сейчас ему было настолько тошно, что не хотелось смотреть даже под ноги, поэтому юноша то и дело обо что-нибудь спотыкался, пока, наконец, не врезался лбом в плечо пана Бонифация.