Читать книгу - "Графиня де Монсоро - Александр Дюма"

– По-королевски, этим все сказано.

– Вот и отлично, я пришел подразвлечь вас. Черт побери! Услуга за услугу.

– Вы правы, услуга, которую вы мне оказываете, никак не меньше той, что вам оказал я. От скуки умирают так же хорошо, как и от шпаги; тянется это подольше, но зато выходит вернее.

– Бедный граф! – посочувствовал Бюсси. – Я вижу, вы здесь на положении узника.

– И самого настоящего. Король полагает, что его может развлечь только такой весельчак, как я. Король слишком добр, так как со вчерашнего дня я скорчил ему больше гримас, чем его обезьяна, и наговорил больше дерзостей, чем его шут.

– Ну что ж, посмотрим. Может быть, настал и мой черед вам услужить? Что бы вы хотели?

– Конечно, – сказал Сен-Люк, – вы могли бы посетить мой дом или, точнее говоря, дом маршала де Бриссака и успокоить бедную малютку: несомненно, она в большой тревоге, и мое поведение кажется ей весьма и весьма подозрительным.

– И что ей сказать?

– Э, проклятие! Опишите ей все, что вы видели, скажите, что я узник, запертый в четырех стенах, и общаться со мной можно только через окошечко, что со вчерашнего дня король неустанно твердит мне о дружбе, как Цицерон, который о ней писал, и о добродетели, как Сократ,[10] а кстати сказать, Сократ и на самом деле был добродетельным.

– И что вы ему на это отвечаете? – смеясь, спросил Бюсси.

– Смерть Христова! Я ему отвечаю, что, если говорить о дружбе, я неблагодарная свинья, а что касается добродетели, то я убежденный распутник, но все напрасно – король, тяжко вздыхая, упорно продолжает бубнить свое: «Ах, Сен-Люк, неужели дружба – всего лишь призрак? Ах, Сен-Люк, неужели добродетель – всего лишь пустой звук?» Впрочем, надо отдать ему справедливость, раз сказав все это по-французски, он тут же все повторяет уже по-латыни, а затем произносит в третий раз по-гречески.

При этом выпаде паж, на которого Сен-Люк не обращал никакого внимания, рассмеялся.

– А что вы хотите, мой друг? Он пытается вас растрогать. Bis repetita placent[11] и тем более ter.[12] И это все, чем я могу вам служить?

– Ах, боже мой, да; боюсь, что это все.

– Ну тогда я уже выполнил ваше поручение.

– То есть как?

– Я угадал, что с вами случилось, и уже заранее все растолковал вашей супруге.

– И что она сказала?

– Поначалу не хотела мне верить, но, – добавил Бюсси, скользнув взглядом по оконной нише, – я надеюсь, она в конце концов сдастся перед очевидностью. Итак, попросите у меня чего-нибудь другого, чего-нибудь трудного, даже невозможного, я буду счастлив выполнить любую вашу просьбу.

– Тогда, мой дорогой друг, ссудите часа на два гиппогрифа у славного рыцаря Астольфа,[13] приведите его сюда под мое окно, я вскочу на его круп сзади вас, и вы меня отвезете к моей жене. А потом, коли вздумается, можете лететь на луну.

– Дорогой друг, – сказал Бюсси, – можно все сделать гораздо проще: я приведу гиппогрифа к вашей супруге и доставлю ее сюда, к вам.

– Сюда?

– Конечно, сюда.

– В Лувр?

– В самый Лувр. Разве это не кажется вам еще более забавным? Отвечайте!

– Смерть Христова! Безусловно.

– И вы перестанете скучать?

– Даю слово, перестану.

– Ибо здесь вы во власти смертной скуки, не правда ли? Вы мне жаловались на скуку.

– Спросите у Шико. С сегодняшнего утра он мне опостылел, и я предложил ему обменяться парочкой ударов на шпагах. Этот бездельник рассердился так уморительно, что я чуть со смеху не лопнул. Хорошо еще, я человек незлобивый, и все же если так будет продолжаться дальше, то либо я его заколю, чтобы малость порассеяться, либо он меня.

– Чума на вашу голову! Этим не шутят, вы знаете, что Шико превосходный фехтовальщик. Вы томитесь в своей тюрьме, но подумайте – в гробу вам будет еще скучнее.

– Честное слово, вот в этом я не уверен.

– Полноте, – с улыбкой сказал Бюсси. – Хотите, я оставлю вам своего пажа?

– Мне?

– Да, вам. Это прелестный мальчик.

– Спасибо, – сказал Сен-Люк, – пажи мне противны. Король предложил допустить ко мне любого моего пажа, но я отказался. Предложите вашего мальчика королю, который устраивает свой дом. Что до меня, то, когда я выберусь отсюда, я буду жить как на Зеленом празднестве в замке Шенонсо: меня будут обслуживать одни женщины, и я сам подберу для них костюмы.

– Ба! – настаивал Бюсси. – А все же попробуйте.

– Бюсси, – с досадой сказал Сен-Люк, – с вашей стороны нехорошо так издеваться надо мной.

– Ну, уступите мне, сделайте милость.

– Ни за что.

– Говорю вам, я знаю, чего вам недостает.

– Нет, нет и нет. Тысячу раз нет.

– Эй, паж! Подойдите сюда!

– Смерть Христова! – воскликнул Сен-Люк.

Паж покинул свое убежище и приближался к ним, весь пунцовый от смущения.

– О! О! – прошептал Сен-Люк. Узнав Жанну в костюме пажа де Бюсси, он потерял дар речи.

– Ну как, – осведомился Бюсси, – отослать его обратно?

– Нет, истинный бог, нет! – воскликнул Сен-Люк. – Ах, Бюсси, Бюсси, клянусь вам в вечной дружбе!

– Не забывайте, Сен-Люк, что если вас и не слышат, то все же на вас смотрят.

– Ваша правда, – отозвался Сен-Люк.

И, уже сделав два стремительных шага к жене, он отпрянул на три шага назад. Действительно, господин де Нанси, удивленный весьма выразительной пантомимой, которую невольно разыграл Сен-Люк, начал было прислушиваться к их разговору, но тут мысли капитана отвлек сильный шум, донесшийся из застекленной галереи.