Читать книгу - "Сохрани мгновения для друга - Алексей Черницын"

все это необыкновенно прекрасно. И просто непонятно, почему во все методики обучения до сих пор не включили периодическое выполнение аналогичных народно-хозяйственных работ. А ведь, кажется, все элементарно, левой рукой охватываешь то, что выдергивать нельзя, а правой дергаешь то, что нужно удалить и желательно с корнями. Потом еще раз, и еще. И так много-много раз. И одно и то же. И опять много и много раз. И начинаешь вырывать то, что вырывать нельзя, а оставлять то, что подлежит удалению. Ну, вот. Кропотливая и постоянно повторяющаяся работа. То есть типично женская. А вокруг одни студенты.

Аппендицит

Женька знал, что может и в состоянии заставить любого работать, но это в отдельности. А вдруг взбунтуются? Ведь им обещали клубнику. Он провел переговоры с руководящим составом колхоза и строго указал главным горлопанам из всех трех суботрядов. Временно возмущения утихли. Хотя с одной стороны грозили, что в случае чего людей перестанут кормить, а другая сторона добровольно соглашалась на голодовку в ожидании прекрасных дней сбора клубники. Нудная работа истязала, раздражала и ежедневно порождала требования, связанные с возвращением свободы личности.

Третий день начинался как обычно. Дошли, распределились и пошли. Рвать все и подряд. Агафья периодически грозила взять прут и бить по рукам нерадивым рвачам, а те обещали бросить поле боя и пешком уйти за линию горизонта в город. Женьке пришлось самым ярым активистам выделить грядки возле себя. Они так и двигались — один возле другого.

Первым сошел с режима Вовка. Лентяй — по натуре, убеждениям и поведению — он никогда не скрывал особенности своей натуры. Но в ответ на замечание Женьки Вовка сразу начал оправдываться:

— А я не могу — у меня аппендицит вырезали.

— Когда?

— Да недавно. Во, видишь шрам.

Шрам был настоящим, и внешне даже придраться было не к чему. А Вовка, почувствовав молчаливую поддержку зарывшихся в брюкве однокурсников, продолжил рассказ:

— У любого человека бывает законное и часто необъяснимое желание побыть дома. Вот я и решил пойти ему навстречу. Как кому? Желанию побыть дома. В перерыв мне звонят — сегодня же контрольная по матану. Я заметался. Пропустишь — Эльза Владимировна съесть, а пойдешь — опять она же и тоже съест. Померил температуру — в норме зараза. Ну не может же у нормального человека ничего не болеть. А у меня? Что, только душа болит? А стрелки идут, часы тикают, и вместе с ними приближается час моей расплаты. От нервного расстройства иду на кухню, что-то сосредоточенно жую. И вдруг чувствую — болит. Пока еще не знаю что, но явно же болит.

Как хороший рассказчик Вовка сделал приличную паузу и продолжил:

— Я же имею право на бесплатную медицинскую помощь? Конечно, имею. И вот я звоню в нашу местную поликлинику, а там абсолютно равнодушная к моим проблемам дамочка заявляет — это вам нужно сразу в скорую. Смотрю — моя проблема переходит в более высокие сферы обслуживания. Но я же — не трус. Набираю 03. И смотрю телевизор. Думаю, что никто ко мне не приедет. Но уже через пятнадцать минут — у нас станция скорой помощи рядом — звонок в дверь. Врываются ко мне три человека: один постарше, вторая помоложе и еще третий. И все в белых халатах. И как же в этот момент я понял, что начинаю необыкновенно быстро выздоравливать. Я так и заявил первому, тому, который постарше. А он мне — юноша, не надо меня учить, сам разберусь. Заставляет меня лечь, ногу в коленке согнуть. И уточняет, что у меня болело и где. А я и брякни, что почти все. Даже душа. И сразу следует резюме — подозрение на аппендицит. Вы когда-нибудь видели, чтобы абсолютно здорового человека несли на носилках. Почти как в сказке «битый небитого везет». Привезли в больницу, положили на койку. Со скорой врачи уехали. А я, и кажется даже с удовольствием, вздремнул.

Опять пауза, и достаточно длительная.

— А потом я слышу разговор: дескать у парня острый случай и нужно его готовить к операции. Простите, а как же подготовка. Пока я возмущаюсь, правда, не вслух и исключительно про себя, приходит медсестра. Она подзывает других больных и меня перекладывают на каталку — кровать такая. И везут куда-то. Вот только не надо шутить Ну, конечно, не в морг. Медсестра меня успокаивает, ты говорит, не волнуйся — у нас сегодня дежурит замечательный хирург, так что лишнее не отрежет. Я даже уточнил, а что бывают обратные случаи. И как только она согласно махнула головой, я сразу и резко захотел написать эту несчастную контрольную.

Женька обеспокоенно бросил взгляд по сторонам. Удивительно, что периодически ложась в борозду от смеха, народ продолжал работать. А те, кто находился поодаль, с интересом всматривались в гуляющую среди товарищей волну веселья.

— Мне можно продолжать? — уточнил Вовка, и, получив подтверждающий кивок Женьки, продолжил. — Так вот. Заходит врач, а я ему сразу — доктор, мне на контрольную нужно, срочно. А он — какая к лешему контрольная, если у вас, может быть, остается последний шанс остаться в живых. Он уходит, а я лежу, вокруг никого и мне даже страшно становится.

По переходящему в мечтательное или романтическое состояние виду Вовки можно было понять, что он хочет рассказать о чем-то очень значительном в своей жизни.

— А дальше происходит следующее. Еще минут пятнадцать и приходит медсестра и заявляет, что ей меня нужно срочно подготовить. Я вначале не понял, думал, это как-то морально, что ли. А оказалось совсем не так. Короче, мне предлагается добровольно и без всякого насилия предоставить все, что у меня есть спереди под бритвенный станок. Я вначале возмутился, а потом посмотрел на медсестру и передумал. Раз надо, значит надо. Значит, я лежу, она старательно пенку замешивает и одним глазком поглядывает, что я лежу в том положении, в каком надо, а вот дальше происходит непредвиденное. Как в запрещенной литературе — и тут его естество начало бурно реагировать на ее присутствие. Я, честно скажу, боролся как мог, но, видно, либо сигналы моего мозга шли не в том направлении, либо настройка слетела. Короче, через пару минут моя медсестра, едва начав брить мои интимные места, становится по цвету лица достойной конкуренткой свекле. Она бросает помазок, хорошо не мне в лицо, бритву и убегает. Ну, а я лежу. Все равно, думаю, вернется, ведь добривать нужно. Минут пять проходит. Дверь открывается и в нее входит такая. Наша