Читать книгу - "Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини"

ваши друзья-республиканцы переселили покойного маркиза, — сказала госпожа де Шеньер.

— Мои друзья-республиканцы! О, сударыня, я и не знал, что заслужил дружбу приверженцев Республики.

— Но раз благодаря ей вы вступили во владение Шавере…

— Нет-нет, — перебил Констан, — вы все забыли, сударыня. Господин де Морле находится там на правах лица, купившего имение. Когда вы вошли, я объяснял ему, с какими опасностями сопряжена покупка национальной собственности.

— Возможно, — сказала Жермена, — для владения им у кузена Кантэна есть и более весомые права.

— Разве могут быть более весомые права, — поинтересовался Кантэн, — нежели те, что подтверждены актом купли и продажи?

— При условии, — напомнил Констан, — что продавец имеет законное право оформлять подобные акты. Именно это и ставит господина де Морле в столь щекотливое положение.

— Вы повторяетесь, Констан, — холодно заметила Жермена.

— Про общеизвестную истину нельзя сказать, что ее повторяют слишком часто.

— И про общеизвестную ложь — тоже.

— Жермена! — в ужасе воскликнула тетушка мадемуазель де Шеньер и с лицемерной улыбкой обратилась к Кантэну: — Извините этого ребенка, господин де Морле. Очень молодые люди излишне категоричны в вопросах, которых они не понимают.

— Смею вас уверить, сударыня, что, на мой взгляд, мадемуазель прекрасно разбирается в вопросе, о котором идет речь.

— Опасная рыцарственность, сударь.

— Где нет опасности, там не может быть и рыцарственности.

— Поскольку вы знаете толк и в том, и в другом, — сказал Констан, — оставим этот разговор.

Наступила пауза. Кантэн мог бы сделать вид, что не замечает враждебных взглядов и нарочитых лицемерных улыбок Констана и его матушки, но не мог игнорировать то обстоятельство, что ему не предложили сесть. Он не жалел, что приехал, но понял, что пора откланяться.

— Не стану и дальше обременять вас своим присутствием, — сказал Кантэн.

Они разразились протестами, каждым словом, каждой интонацией давая понять, что все это пустая формальность. В глазах Жермены зажегся гнев.

— В ближайшее время ждите меня в Шавере, — при расставании уверил Констан незваного гостя, и слова его, сказанные с нескрываемой издевкой, звучали в ушах Кантэна, пока он не вернулся домой.

Глава 5

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ

На следующее утро, когда погруженный в мрачную задумчивость Кантэн сидел за завтраком, в столовой неожиданно появился Шарло и доложил о приезде мадемуазель де Шеньер.

Жермена легкой, решительной походкой вошла в комнату. На ней была одета длинная амазонка английского покроя, голову покрывала элегантная треуголка, из-под которой струились тугие золотистые локоны.

Теперь рядом никого не было, Кантэн не ограничился поцелуем кончиков пальцев, но заключил девушку в объятия, на что она ответила радостным смехом.

— Как мило, что вы приехали ко мне, Жермена! И так быстро! Это просто замечательно.

— Я не могла ждать.

Она осторожно высвободилась из его рук.

Жестом отказавшись от приглашения разделить с ним трапезу, Жермена присела на подлокотник кресла и, держа хлыст под мышкой, стала снимать перчатки.

— Зачем вы приезжали вчера в Гран Шэн?

— Вы, конечно, полагаете, что я хотел повидать госпожу де Шеньер и милого славного Констана.

— С вашей стороны это было неразумно. Неужели вы забыли, о чем я предупреждала вас в Лондоне?

— Но я должен был увидеться в вами. Для этого я и приехал во Францию. Ну а что касается опасности… — Кантэн пожал плечами. — Если Констан замышляет против меня недоброе, то я готов постоять за себя. Мой вчерашний визит не облегчает, но и не усложняет его задачу.

Жермена грустно улыбнулась.

— И все же было бы разумнее проявить побольше терпения.

И неожиданно она задала вопрос, показавшийся Кантену довольно странным:

— Кантэн, вы очень дорожите Шавере?

Он с удивлением взглянул на нее.

— Он будет вашим домом, Жермена.

— Я не претендую на это. Гран Шэн принадлежит мне и вполне меня устраивает. Тогда как Шавере… Он не принесет вам счастья, Кантэн. С тех пор, как вы предъявили на него свои права, вашей жизни грозит опасность. Мне страшно за вас.

Она бросила хлыст и шляпу на стол и подошла к Кантэну.

— Откажитесь от него. Пусть им владеют те, кто так стремится к этому и кто для достижения своей цели не остановится перед убийством. Возвращайтесь в Англию. Возвращайтесь, если вы меня любите, Кантэн. Пока вы здесь, я не буду знать покоя. Вы занимаетесь почетным ремеслом, и оно позволяет вам жить в полном достатке. Вернитесь к нему. Ждите меня в Лондоне, как и я буду с нетерпением ждать того дня, когда смогу приехать к вам.

Слова Жермены ошеломили молодого человека.

— Покинуть Шавере? Отказаться от своих законных прав только потому, что мне угрожают? Это все равно, что советовать мне праздновать труса. Неужели вы действительно могли бы уважать меня, если бы я склонился перед злом, вместо того чтобы защищать то, что по праву мне принадлежит? Какой совет вы мне даете, дорогая?

— Совет женщины, которая хочет спасти от смерти спутника своей жизни.

— И вы сочли бы возможным, чтобы им стал трус? Умерьте ваши страхи. Меня ничуть не беспокоят угрозы наших кузенов. Я знаю, как к ним относиться. Если господа де Шеньер находят мое существование на этом свете неуместным, то я намерен сколь возможно долго докучать им этой неуместностью, а любая их попытка положить ей конец дорого им обойдется.

— Вы думаете лишь о себе и о своей гордости, Кантэн, — пожаловалась Жермена, — и совсем не думаете обо мне.

— Разве отказ отступить перед их преступной алчностью означает проявление гордости?

— Здесь дело не только в преступной алчности, как вы ее называете, Кантэн.

— А в чем же? — спросил он.

— Они… они не верят, что вы имеете право на титул маркиза де Шавере. Здесь они искренни. Я знаю.

— Не верят! — в смехе Кантэна прозвучал гнев. — Не верят, когда все документы подтверждают мои права!

— С точки зрения закона — да. Но…

— Но что?

— Именно потому, что у них нет надежды одержать победу законным путем и уничтожить ваши притязания, они кончат тем, что уничтожат вас самого.

— Это мне понятно. Но…

— Вы желаете, чтобы я выразилась яснее? — в ее голосе прозвучала боль. — Они не верят, что вы — сын своего отца.

— Вы объясняете одну загадку при помощи другой. Чьим же еще сыном можно быть?

Но едва вопрос слетел с уст Кантэна, как он сам нашел ответ.

— Боже милостивый! — воскликнул он.

— О, простите меня, Кантэн! Я знаю, вам больно слышать такие слова. Но я должна была сказать вам все.

— И я благодарен вам.

Голос молодого человека дрожал от возмущения. Порывистым жестом он показал на висевший над резным дубовым столиком