Читать книгу - "Меч Ислама. Псы Господни. Черный лебедь - Рафаэль Сабатини"

Де Берни поразил его своим быстрым ответом:

– Если бы речь шла об обычном торговом судне, я бы, сударь, с вами согласился. Действительно, Розо не стоит того, чтобы бросать там якорь. Однако, если капитан ведет торговлю самостоятельно, в этом случае у него могут быть веские причины остановиться там. Готов побиться об заклад, тут у капитана Брэнсома есть свой интерес.

Дальнейшие события подтвердили предположение француза: на другой день «Кентавр» бросил якорь в Розо. И Брэнсом, связанный договором со своими хозяевами, высадился на берег, чтобы договориться насчет закупки кожи.

Погрузка товара должна была занять день-другой, и господин де Берни предложил своим спутникам совершить прогулку вглубь острова. Мисс Присцилла приняла его предложение с большой радостью.

Раздобыв лошадей, трое путешественников в сопровождении одного только Пьера, метиса, прислуживавшего де Берни, отправились полюбоваться дивной природой острова – горячим озером и плодородными долинами, по которым протекала речушка Лайу.

Майор хотел взять еще охрану, но де Берни уверил его, что туземцы Доминики народ миролюбивый и их можно совершенно не опасаться. По дороге путникам повстречался француз, крепкий молодец средних лет в аляповатой одежде, от которого за версту несло ромом и табаком. Заметив де Берни, незнакомец застыл как вкопанный. Затем его смуглое, обветренное лицо осклабилось. Гротескно-почтительным жестом он снял шляпу, обнажив убеленную сединой спутанную шевелюру.

Майор не понимал ни слова по-французски. Однако его поразил грубый, бесцеремонный тон, каким он заговорил с де Берни.

– Ба! Кого я вижу! Берни? Черт возьми, я уж думал, мы больше не свидимся!

Де Берни прервал его и ответил непринужденно и насмешливо:

– А это, стало быть, ты, шельма! Значит, теперь приторговываешь кожей?

Отъехав с мисс Присциллой немного вперед, майор весело заметил:

– Какие странные знакомые у нашего фата… Мне просто не терпится узнать, что же он все-таки за птица?

Лукавые слова майора привели мисс Присциллу в раздражение. Она считала его человеком недалеким, и ей всегда казалось, что об островах Карибского моря она знает куда больше, чем он. Разве человек, живущий в далекой заморской колонии, не может иметь странных знакомств? Только легкомысленный невежда способен делать недоброжелательные выводы, глядя на подобную бесцеремонность.

И она сказала об этом майору.

– Однако, мисс! Неужели вы собираетесь выгораживать этого франта?

– А зачем вы насмехаетесь над ним, Барт? Насколько мне помнится, господин де Берни не говорил, что прибыл прямо из Версаля.

– Да-да, разумеется, уж в это он не заставил бы нас поверить ни за что на свете. Дитя мое, он же отъявленный авантюрист!

В ответ майор приготовился выслушать возражения, но то, что он услышал, превзошло все его ожидания.

– В самом деле, как же я раньше-то не догадалась! – сказала она с чарующей улыбкой. – Мне так нравятся авантюристы! Я просто восхищаюсь их жизнью!

Но тут к ним присоединился де Берни и избавил мисс Присциллу от выслушивания нравоучений своего опекуна. Дерзкий выпад девушки привел майора в негодование. Быть может, именно поэтому вечером, во время ужина, когда все собрались в кают-компании, он припомнил этот случай на прогулке.

– Как странно, что судьба свела вас здесь со старым знакомым!

– Действительно, странно, – ничуть не смутившись, произнес француз. – С этим человеком мы когда-то вместе воевали.

Майор удивленно поднял рыжие брови:

– Значит, вы служили, сударь?

Глаза француза загадочно сверкнули.

– В каком-то смысле – да, – ответил он и, обращаясь к Брэнсому, который, сняв роскошный европейский наряд, сидел, довольный, в хлопчатобумажной сорочке и коротких бумазейных панталонах, сказал: – Это был Лафарш, капитан. Он говорил, что имеет с вами какие-то дела.

И продолжил:

– Мы вместе сражались на Санта-Каталине, под началом мессира Симона. Пожалуй, только мы да еще пара-тройка человек и уцелели в той мясорубке – ее учинили на острове испанцы под предводительством Переса Гусмана. Когда наша песенка вроде была уже спета, мы – Лафарш, я и еще двое – затаились в маисовом поле. Той же ночью мы сели в шлюпку и переправились на ближайший остров. Я был ранен: во время пушечного обстрела мне раздробило руку осколками. Раны и спасли мне жизнь – сражаться я уже не мог, так что пришлось искать надежное убежище, туда и пришли те трое. Это были мои первые раны. Тогда мне не было и двадцати. Да, из ста двадцати наших, оборонявших Каталину под командованием Симона, кажется, мы одни остались в живых. Когда Перес захватил остров, он безжалостно расправился с его защитниками – перерезал всех до одного. Его жестокости нет прощенья!

Лицо де Берни помрачнело. Он было закончил свою историю, однако мисс Присцилле захотелось узнать ее поподробнее.

И француз рассказал о том, как процветала колония на Санта-Каталине, которую основал Симон Мансвельт, и о том, как ее захватили испанцы.

– За свою жестокость испанцы заплатили сполна в Портобело, в Панаме, и в других местах! Да, клянусь Богом! Однако вся кровь, пролитая ими с тех пор, не может искупить их вину за зверскую, подлую расправу, которую они учинили англичанам и французам, жившим на Санта-Каталине в мире и согласии.

Де Берни умолк, его воспоминания о прошлом, об истории завоевания Антильских островов никого не оставили равнодушным. Даже майор, как ни странно, на какой-то миг проникся уважением к французу.

После ужина де Берни сходил за гитарой. Сев спиной к широкому иллюминатору, сквозь который проглядывали багряные краски тропической ночи, он запел песни своей родины, Прованса, а потом исполнил несколько трогательных испанских арий – так, как их пели на Малаге.

От его мягкого баритонального пения, глубоко запавшего в сердце мисс Присциллы, у нее на глазах выступили слезы. Даже майор был вынужден признать, что де Берни пел отменно. Но его признание прозвучало высокомерно – тем самым он хотел подчеркнуть, какое расстояние лежит между ним, простым иностранцем, волею судьбы ставшим их попутчиком, и его подопечной. Он не мог не заметить, что жалкий французишка очаровал доверчивую мисс Присциллу, и был этим сильно раздосадован.

Но еще большее разочарование постигло его через два дня – когда де Берни пришел к ним со сплетенной из пальмовых листьев корзиной, полной свежих апельсинов и лимонов. И преподнес ее мисс Присцилле, сказав, что отправил своего слугу за фруктами специально для нее. Грациозно приняв их, она поблагодарила его за подарок.

– Не стоит, – заверил ее он.

– Сударь, не так дорог подарок, как внимание, – сказала ему она.

Майор был просто взбешен, но все же промолчал, когда де Берни разговаривал с мисс Присциллой. Француз был весел и остроумен. И как заметил майор, мисс Присцилла охотно отвечала ему тем же. Майору было неведомо искусство производить благоприятное впечатление на общество. И, чувствуя растерянность, он нервничал все больше и больше. Как быть, если этому проходимцу-французишке, польстившемуся на чары мисс Присциллы, взбредет в голову плыть на «Кентавре» и дальше? Что делать, если мисс Присцилла – чей откровенно фривольный смех и поведение не могли ускользнуть от бдительного ока майора – забудет о чести и сама предложит де Берни плыть с ними в Англию?