Читать книгу - "Все, кого мы убили. Книга 1 - Олег Алифанов"

– Или не он, а мы все своевольные упрямцы. Мне он показался осведомлённым…

Я прикусил язык. Не хватало мне только сразу проговориться о загадочных камнях, даже не попытавшись выяснить их происхождения. Но опасался я напрасно.

– У него советы один другого хуже. Только бездельникам годятся. А у делателя всегда с одного боку Скилла, с другого Харибда, – пробурчал он недовольно, словно оправдываясь.

– Может, на роду написанное не нам менять?

Князь сощурился и скривил мину, из которой можно было сделать какое угодно заключение.

– Вот и проверьте сие утверждение в Турции, где, как пишут, все как один – фаталисты. А вернётесь – милости прошу, поведать о выводах.

Уж если и вернусь я сюда, то вовсе не за тем, чтобы спорить о каких бы то ни было науках, – подумал я тогда, охваченный романтическими порывами.

Широкая винтовая лестница сделала полные два оборота, прежде чем мы спустились на дно колодца, и слуга разжёг факел, заменив им вмиг ставшую тусклой лампу. Из широких ниш вдоль стены, представлявших собой чередование увенчанных пилястрами столбов и арок, выглядывали части скелетов каких-то животных. Иные из них по недостатку ископаемого материала собирались наполовину от оскаленной пасти до передних лап с острыми когтями, другие почти целиком сохранились с большими кусками шкур, так что руке опытного чучельника оставалось лишь одарить их чёрными блёстками каменных глаз.

– Это уже не к археологии имеет отношение, а к палеонтологии, – заметил я. – Я же не силен в ней, коллекция в Москве скромна, куда ей до вашей.

– Обширнее моей – нет в Империи, – весомо заявил Прозоровский и подвёл меня к ним ближе. – Да и в Европе, я полагаю. Ископаемые останки шерстистого носорога, буйвола и мамонта, подаренные ещё Палласом моему деду, – представил он по очереди туши, особенно сильно выпиравшие из неглубоких ниш.

– Неужто они извлечены в этих краях?

– Нет, их Паллас привёз с собой из Сибири, кое-что я выменял в Лондоне, а вот и местные экземпляры, – он обратился на другую сторону, в совершенную темноту, где, по всему судя, находилось немалое пространство. – Большинству ещё и названий нет. Прошу простить, сюда проделаны отверстия для света и воздуха, но ночью есть только один способ увидеть собрание. Впрочем, жалеть о том вам не придётся, зрелище я сулю незабываемое!

Голос его вознёсся к невидимым верхам и дважды вернулся звонким эхом, заставляя трижды верить в обещанное.

Дворецкий, подобострастно обогнув хозяина по длинной дуге и слегка толкнув плечом меня, подошёл с факелом к большим круглым зеркалам с расставленными перед ними плошками с какой-то горючей жидкостью и один за другим поджёг толстые фитили. Множество рефлекторов, отразив под разными углами яркое голубоватое пламя, бросили свет вдаль, и глазам моим открылось жуткое и величественное зрелище.

В гигантском зале с циклопическими колоннами, вершины которых образовали широкие полуциркульные своды, делавшие из нас ничтожных насекомых, я узрел громадные скелеты чудовищных существ.

Мне доводилось созерцать изображения древних ящеров, но я и представить себе не мог их истинных размеров сравнительно с собой.

– Как вам моя кунсткамера? – громко воскликнул князь, насладившись произведённым эффектом, и снова эхо, словно стремясь опередить себя, дважды вернуло его слова.

Тени скелетов в прыгающих бликах широких лучей метались из стороны в сторону, то скрывая, то открывая нагромождения новых исполинов за ними. Голова у меня шла кругом, я замер в страхе восхищения, не в силах сделать ни шагу.

Князь что-то говорил, голос его звучал взволнованно и гордо, он бросился вперёд, увлекая меня, и я, поминутно оступаясь на каких-то окаменелых позвонках, брёл, оторопело задрав голову, следом. Повсюду надо мной громоздились чудовища, собранные так искусно, что, казалось, они могут вдруг одним движением разорвать путы, удерживавшие их вертикально и наброситься на нас. Теперь понимал я, зачем Прозоровскому потребовались инженеры и врачи – без этих профессий немыслимо было создать всю эту выставку.

– … граф Воронцов гостил у меня позапрошлым летом, – продолжал Прозоровский. – Я зазвал его к себе после наветов от наших консерваторов, чтобы мог он лично сравнить их воззрения с консерваторами английскими. Слышали вы про классификацию Вильяма Бакланда?

– Признаться, не много. Он – естествоиспытатель?

– А Михаил Семёнович слышал. Бакланд – Президент Королевского Геологического Общества. Лет пять назад сделал доклад о найденных ранее где-то под Оксфордом останках гигантской ящерицы, которую назвал мегалосаурисом. А несколько позже ещё один англичанин представил зубы игуанодона.

– Ценю вашу остроумную мысль. Вы выбрали представить наместнику английские труды, зная, что он питает к островитянам особую приязнь, – улыбнулся я, отмечая для себя ещё одно мудрое решение: обилие зеркал на стенах, кои и создавали в сполохах тусклого света иллюзион бесконечного помещения.

– Верно. После того меня оставили в покое. Как видно, на время.

– И вы теперь занимаетесь раскопками допотопных зверей? Но почему тогда обратились в Общество Древностей, которое интересуется иными, рукотворными произведениями?

– Неужто? Признаться, призывал я не Общество, а Румянцевский кружок, если уж исследовать причины. Впрочем, я не делаю между вами разницы, явились вы, да и ладно. Полагаю, у Румянцевских не нашлось желающих, обратились к вашим, а тут и вы под рукой… уже скачете во весь опор… Но разве Общество не исследует останки царей в курганах?

– Царей людей, но не царей зверей.

– Гигантские кости находили со времён античных и считали их за останки героев Троянской войны. В Средние века их выдавали за кости исполинов, упоминаемых в Библии и якобы смытых потопом.

Он замолчал, словно обдумывая продолжение. Я поторопил его, опасаясь, что плохо понимаемая мной логика его рассуждений может навсегда оставить мой разум.

– Догадываюсь, что вы не случайно привели меня в подвал, но я не граф Воронцов, со мной говорить вы можете откровенно, если не как с другом, то как с коллегой.

– Я нашёл кое-что, – отозвался он мрачно. – Но и в мыслях не имею скрывать это. Уже завтра я покажу место, где всё происходило. Теперь уж поздно, а вам следует хорошо отдохнуть.

Время забыло спуститься в это подземелье, лишь за полночь мы поднялись наверх, и я почувствовал изнеможение.

Было мне как-то не по себе, когда под завывания ветра в отдушинах укладывался я один в огромной стылой комнате, так же отдалённо напоминавшей спальню, как подвал князя – винный погреб. Повсюду в тёмных углах мне чудились оскалившиеся пасти. Обругав жуликом дворецкого, оставившего меня без тёплых перин, я, съёжившись, ворочался в поисках удобного положения.

Мне казалось, я уснул, но под влиянием множества томительных воспоминаний (вдобавок, пока я отсутствовал, в комнате моей появилось крохотное бюро, украшенное прекрасным бронзовым чернильным прибором) спустя немного очнулся. Сон покинул меня, я решил подышать воздухом оранжереи, и вышел, прихватив большой пятисвечник, изображавший сентиментальный сюжет, очень подходивший моему теперешнему настрою – не холодного учёного, а байроновского юноши. Но вдруг и моя принцесса так же проводит последние ночи под луной среди своих высокомерных орхидей?