Читать книгу - "Династия Цин. Закат Китайской империи - Чан Лун"

город находился под контролем Доргоня. В ознаменование перехода в цинское подданство мужчинам было приказано носить прическу бянь-фа, а Пекин провозгласили столицей империи Цин. Следуя мудрой политике Хунтайчжи, Доргонь объявил новым подданным, что маньчжуры пришли для наведения порядка и избавления народа от страданий. Поскольку китайцы лишились императорской династии Мин, долг Цин – дать им нового правителя, то есть принять Китай под свою руку. Мирное население к тому времени настрадалось настолько, что могло только приветствовать установление порядка и спокойствия, несмотря на то что это делали «варвары». О том, что обстановка в Пекине и его окрестностях была спокойной, можно судить хотя бы по скорому прибытию маньчжурского двора из Мукдена – уже 30 октября 1644 года в Пекине состоялась церемония повторного провозглашения Шуньчжи императором. С одной стороны, эта церемония словно бы отменяла недавнее провозглашение императором Ли Цзычена, с другой – утверждала право власти цинского императора на новых территориях. Повесившемуся минскому императору Чунчжэню Доргонь устроил пышные похороны – былая вражда с империей Мин была предана забвению, и теперь династия Цин выставляла себя преемницей Мин.

У Саньгуй получил в утешение титул князя – усмирителя Запада, а годом позже – был повышен до цин-вана и назначен наместником одной из провинций. Он еще покажет свой коварный характер, но это случится уже при сыне Шуньчжи императоре Канси.

Все минские чиновники и военачальники, пожелавшие перейти на службу к династии Цин, получили новые назначения. Землевладельцам были даны гарантии неприкосновенности их владений, и вообще, вся собственность оставалась в прежних руках – никакого перераспределения маньчжуры не устраивали, проводя конфискации только в отношении тех, кто осмеливался выступать против них или выражал неповиновение (а таких было немного). Но у Доргоня было чем вознаграждать своих воинов, ведь в собственность дома Айсингьоро перешли обширные, если не сказать огромные, земельные владения дома Чжу, минских правителей. Пообещав вознаградить каждого сподвижника, от военачальника до солдата, Доргонь смог изменить отношение маньчжуров к покоренному ханьскому населению и предотвратить грабежи вкупе с попытками обращения мирных людей в рабство. Воины были довольны и ханьское население тоже. Разумеется, крестьянам, как обычно, пообещали снижение налогового бремени и выполнили это обещание за счет отмены дополнительных поборов, введенных на закате существования империи Мин. В сравнении с прежними сменами династий, переход Китая под власть Цин получился относительно мирным, нужно было только добить повстанцев и покончить с сопротивлением Южной Мин, что было сделано довольно быстро. Конечно, в отдельных случаях имели место злоупотребления, порой маньчжуры отнимали у китайцев приглянувшиеся им земли, и в какой-то мере этому способствовал сам Доргонь, особым указом дозволивший своим воинам «огораживать пустоши, не имевшие владельцев», но в целом замена одной династии на другую прошла без особых потрясений (крестьянское восстание, начавшееся в 1628 году, не в счет, поскольку оно было внутренней проблемой династии Мин).

Здесь нужно сделать одно важное уточнение. При всем благосклонном отношении цинских правителей к ханьскому населению, «знаменным воинам» по кодексу законов «Да Цин люй ли»[61], изданному в 1647 году, предоставлялся ряд весомых привилегий. В частности, за одно и то же преступление, разве что за исключением государственной измены, маньчжурам полагалось более мягкое наказание, нежели китайцам или монголам, и судил их особый «знаменный» суд.

Подведем итог: главным достижением князя-регента Доргоня стал переход Китая под власть династии Цин. По сути, истинным основателем цинской империи нужно считать его, а не кого-то другого.

Влияние Доргоня возросло настолько, что он перестал соблюдать приличия, положенные регенту, например хранил у себя императорскую печать и заверял ею указы, не обращаясь за подписью к племяннику-императору. Многим представителям дома Айсингьоро такое поведение не нравилось. В 1649 году, вскоре после смерти брата Додо, Доргонь подлил масла в огонь недовольства, присоединив к титулу князя-регента титул хуанфу («отца императора»). Отныне Доргонь именовался регентом-отцом, а спустя некоторое время принял монгольский ханский титул. Правителю, который хочет сохранить свою власть крепкой, положено быть строгим, но тут есть одно важное отличие – строгость императора Хунтайцзи воспринималась цинской элитой как должное, поскольку он был держателем Небесного мандата, а строгость Доргоня выглядела произволом узурпатора, и все его попытки подчеркнуть свое величие воспринимались в обществе негативно. Неизвестно, чем бы закончилось дело, но 31 декабря 1650 года тридцативосьмилетний Доргонь умер в Хара-Хотуне (современный Чэндэ)[62], как принято считать, от травмы, полученной во время падения с лошади на охоте. У некоторых историков возникают сомнения по поводу того, что опытный наездник, проведший в седле бо́льшую часть жизни, мог упасть с лошади столь фатальным образом, и эти сомнения подкрепляются тем, что произошло с останками Доргоня спустя год после его смерти: по приказу тринадцатилетнего императора Шуньчжи они были эксгумированы и публично выпороты (такие уж нравы, что тут поделать). Наказание соответствовало обвинению в попытке узурпации власти[63], которая для живых каралась казнью линчи, ну а покойников можно было только выпороть. Реабилитация Доргоня с возвращением ему всех почетных титулов состоялась в 1778 году по воле шестого цинского императора Цяньлуна, правнука Шуньчжи.

Наибольшее подозрение, конечно же, вызывал момент смерти Доргоня, который умер в то время, когда его племянник-император был на пороге тринадцатилетия, то есть возраста, позволявшего освободиться от опеки регента. Но подозрения так и остались подозрениями, и они не столь важны, как то, что в самом начале 1651 года император Шуньчжи получил возможность править самостоятельно, без опеки своего чрезмерно властного дядюшки.

Иметь возможность и воспользоваться ею – это две большие разницы. Шуньчжи, детство и начало юности которого прошло под контролем Доргоня, был не очень-то приспособлен к правлению, и это еще мягко сказано. А как он мог быть приспособленным, если никто этому его не учил?

После смерти Доргоня возникла опасность того, что его старший брат Аджиге, двенадцатый сын Нурхаци, может взять бразды правления в свои руки. Однако при содействии своего дяди Цзиргалана императору удалось избежать этой опасности – Аджиге был арестован и покончил с собой в заключении по императорскому приказу. Добровольно-принудительное самоубийство при помощи веревки или яда было давней китайской традицией – те, кто получал повеление покончить с собой, прекрасно понимали, что в случае неповиновения они будут подвергнуты мучительной казни, лучше уж совершить неизбежное самим, без особых мучений.

Император Шуньчжи не мог править самостоятельно. Доргонь не приобщал племянника к делам правления, а не имея подобного опыта, невозможно управлять огромной империей. Освободившись из-под контроля Доргоня, Шуньчжи попал под контроль Цзиргалана и его сторонников в Совещательном совете.

Разные династии правят разным образом. Если османские султаны были склонны доверять управление государством посторонним людям, а не