Читать книгу - "Затонувший город. Тайны Атлантиды - Михаил Шторм"

Оставшись один, Быков попытался вернуть себе спокойное, решительное расположение духа, но это не очень хорошо получилось. Сегодня ему предстоял первый подводный рейд не в качестве ученика, а как фотографа археологической экспедиции. Это обязывало, поэтому напрягало. Тем более что нырять предстояло в паре с Элен, близкие отношения с которой перестали приносить удовольствие, как было вначале. Когда она в своем белом купальнике подошла к Быкову, Алиса обернулась к Заводюку и громко попросила:

– Дедушка, поставь меня в паре с Димой. Я хочу посмотреть, как он ведет подводную съемку. Хочу перенять опыт.

– Ни в коем случае, – пробормотал профессор, глядя в экран ноутбука, на котором шло видео из отсека подводного наблюдения.

– Почему? – не сдавалась Алиса.

– Потому что вы оба новички. Каждый из вас должен опускаться с опытным пловцом.

– Но…

Не давая внучке договорить, Заводюк ткнул указательным пальцем куда-то в пространство, что означало: «Уходи, не мешай».

Алиса с независимым видом уселась на палубе спиной к Быкову и Элен, но чувствовалось, что за ними продолжается наблюдение, пусть даже незримое.

– Капризная девчонка, – пробормотала Элен, заправляя баллоны аквалангов. – От нее пользы не будет.

– Я так не думаю, – буркнул Быков.

Ни безмятежная синева океана, ни убаюкивающая зыбь не радовали его. Хотелось скорее под воду – там можно будет ни о чем не думать, а просто заниматься своим делом.

Раскладывая снаряжение на палубе, Быков уронил маску. Элен насмешливо посмотрела на него:

– Нервничаешь? Не терпится прикоснуться к доказательствам существования Атлантиды? Должна тебя разочаровать, колоннад и храмов мы не найдем. – Элен мотнула кудрявой головой в сторону меланхолично волнующегося океана. – Я много чего повидала на дне. Видела, во что превращаются корабли, затонувшие всего несколько десятилетий назад. Что касается древностей, то даже камням не устоять перед временем.

– С таким настроением я бы не брался за поиски, – сказал Быков, расположение духа которого испортилось еще больше.

– Я тебя расстроила? – улыбнулась Элен. – Извини. Готова загладить свою вину. Выйдешь ночью на палубу?

К облегчению Быкова, от необходимости отвечать его избавило вмешательство Заводюка. Оторвавшись от ноутбука, профессор вскочил и замахал руками:

– Как? Вы еще здесь? Уже начало десятого! Давно пора приниматься за работу.

И работа закипела. Сменяя друг друга, пары аквалангистов ныряли в океан и выбирались обратно, поднимая на палубу находки, которые представлялись им важными или просто любопытными. Те, кто отдыхал после погружений, разбирались с этими предметами, которые на поверку оказывались никакими не артефактами, а причудливыми обломками или раковинами.

Под водой невозможно было точно определить местонахождение ложбины, принятой профессором Заводюком за остатки судоходного канала. Следуя указаниям, аквалангисты пометили предполагаемые границы флажками и производили первоначальную разведку, пытаясь обнаружить хоть что-то, подтверждающее эту версию. По сути, это был так называемый «метод тыка», при котором вся надежда на удачу. Быков в нее верил. И пока что не собирался сдаваться.

Он с энтузиазмом поддержал решение ускорить поиск образцов с помощью отсоса. Трубу опустили на сорокаметровую глубину, а затем метр за метром начали прочесывать дно. В шестом часу вечера под полуметровым слоем наносов были найдены два обтесанных строительных камня. Следующее утро принесло новую находку: кусок толстой деревянной обшивки, покрытый расплющенным свинцом.

Профессор Заводюк пришел в невероятное возбуждение и забегал по палубе, умоляя сделать еще несколько заходов.

– Мы на пороге открытия! – повторял он. – Скорее всего, стены канала были выложены именно такими камнями, а деревянный фрагмент является куском затонувшего корабля. Атлантида ждет нас. Нельзя медлить ни минуты!

Заразившись его лихорадочным нетерпением, исследователи активизировали поиски и даже отказались от послеобеденного отдыха. В результате общих усилий к находкам присоединился осколок еще одного обтесанного камня, несколько черепков и обломок костяного гребешка.

Работа осложнялась необходимостью перебирать вручную целые горы камешков, ракушек и водорослей, которые засасывались трубой. После весь этот мокрый хлам выбрасывался снова за борт в специальных мешках, чтобы не возиться с ним по второму кругу: ткань мешков должна была полностью раствориться в морской воде примерно через месяц. К этому времени экспедиция либо завершится успехом, либо потерпит фиаско.

Дни мелькали, как фотографии на мониторе компьютера.

Очередным утром, когда Заводюк произносил неизвестно какую по счету зажигательную речь, призывая соратников работать как можно быстрее и тщательнее, Быков позволил себе взять слово.

– Я, конечно, не профи, – сказал он, – но ситуация напоминает старый анекдот. Мы прыгаем вместо того, чтобы думать.

– Прыгаем? – недоуменно переспросил профессор, недовольный тем, что кто-то не разделяет его энтузиазма.

– Выражайся яснее, Дима, – сухо предложил Ватерман, глядя куда-то поверх головы Быкова.

Стаут молча чистил трубку, но наклон его головы выражал явную заинтересованность. Леоне как ни в чем не бывало продолжал готовиться к подводной вахте. Алиса смотрела с холодным любопытством. Элен, задетая тем, что Быков перестал посвящать ей часы ночного отдыха, делала вид, что происходящее ее не касается.

– Был такой анекдот, – начал Быков, откашлявшись. – Сейчас попробую адаптировать его для всеобщего понимания.

Ватерман нарочито зевнул, но это не помешало ему остаться. Профессор Заводюк подбоченился:

– Рассказывай, Дима. Но предупреждаю, если твой анекдот не имеет отношения к делу…

– Имеет, – успокоил его Быков. – Минутку терпения. Итак, лаборатория. К потолку клетки подвешен банан. Запускают обезьяну. Она прыгает, но достать не может. Ученый ей: «Думай, думай». Она медлит, потом хватает табурет, взбирается на него и забирает банан. Проблема решена. Тогда к потолку подвешивают бутылку водки…

– Именно водки? – оживился Стаут. – Не виски?

– Именно водки, – подтвердил Быков. – В клетку запускают сантехника… Нет, этот образ вам не понятен… Запускают бродягу… э-э, н-да… ну, пропойцу, алкоголика.

Слушатели выглядели так, словно их вниманию предлагался не анекдот, а задача со многими неизвестными.

– Вот он увидел бутылку и давай скакать, – продолжал Быков. – Ученый ему: «Думай, Ваня, думай». Тот только досадливо отмахнулся. Мол, некогда думать, прыгать надо.

Все рассмеялись. Лицо Заводюка стало вишневым. Спохватившийся Быков только теперь осознал, что герой его анекдота оказался тезкой профессора, что тому, конечно, пришлось не по нраву, поскольку он усмотрел в этом обидный намек. Но деваться было некуда. Слово не воробей, вылетит – не поймаешь.