Читать книгу - "Саблями крещенные - Богдан Сушинский"

— Госпожа графиня, Коронный Карлик уже явился, он здесь, у наших ворот!

Клавдия д’Оранж чуть приподняла голову, но остальная часть тела, зажатая телами драгун-шведов, отданных ей королевой Марией Гонзагой в телохранители, все еще оставалась во власти двух предававшихся экстазу любви мужчин, и силы для того, чтобы что-либо ответить служанке, у нее уже не хватало.

— Вы слышите меня, госпожа графиня? — насторожилась служанка, и по силуэту ее, вырисовывающемуся на фоне занавеси из красного китайского шелка, д’Оранж проследила, как девушка вцепилась в ткань руками и даже уткнулась в нее лицом, хотя голос по-заговорщицки приглушила.

— Встреть его. Встреть и задержи, — почти простонала графиня, припадая к холодному плечу белокурого любовника, к которому была обращена лицом. Жаркое дыхание второго она слышала у себя на шее, и вцепившиеся в нее руки вот-вот должны были растерзать ее грудь. Но только одного опасалась она сейчас — как бы этот скандинавский изверг не вгрызся своими по-слоновьи белыми, крепкими зубами ей в шею.

— Все, все! — озлобленно, словно подвергшаяся нападению двух залетных самцов львица, прорычала она, пытаясь вырваться из объятий рассвирепевших готландских красавцев. — Оставьте меня, иначе прикажу повесить вас в этой же спальне.

Узнав, какому унижению подверглась д’Оранж после неудавшегося покушения на Диану де Ляфер, королева сказала: «Теперь-то вам уж точно не обойтись без надежных телохранителей. Двух шведов-лейбгвардейцев вам хватит? — и, хитровато прищурившись, кокетливо, почти шепотом, добавила: — Неутомимы и молчаливы, как и подобает тело-хранителям…»

Это свое «тело-хранителям» королева произнесла с таким скабрезным подтекстом, что д’Оранж поневоле зарделась. Однако на самом деле ни очевидный смысл, ни подтекст сути этих королевских гвардейцев не соответствовали. Поскольку на самом деле они оказались хладнокровными и неутомимыми телотерзателями.

«Но ведь именно это королева, очевидно, имела в виду, — подумала д’Оранж после первой проведенной с ними ночи. — Для Ее Величества это такая же истина, как и для меня. Просто я не сразу уловила смысл сказанных ею слов».

— Да оставьте же меня, — уже не приказывала, а молила графиня. И все же сдалась, уступила, понимая, что не в состоянии погасить порыв того бешеного сладострастия, с которым норманны завершали терзание ее тела.

Наконец они оба поднялись и спокойно, не спеша, пошли в соседнюю комнатку — презрительно-безразличные к ней, ослепительно-молодые и сильные.

Графиня посмотрела им вслед глазами неудовлетворенной волчицы, неожиданно оставленной так и не подравшимися между собой молодыми самцами. Во взгляде ее было столько же тоски, сколько и алчности.

Направляясь в соседнюю комнатку к остывающей ванне, Клавдия критически осмотрела свою предательски стареющую грудь, складки жира на животе и располневшие ноги с пожелтевшими разбухшими венами.

— А ведь ты еще не рожала, — д’Оранж привыкла говорить с собой вслух. Это было обратной стороной столь оберегаемых ею одиночества и замкнутости. — Если так пойдет и дальше, в памяти аристократической Варшавы ты останешься как любовница Коронного Карлика. Только и всего. Устраивает тебя такая молва? Ни черта она тебя не устраивает, блистательная графиня д’Оранж. Но здесь тебе не Париж. В этом отстойнике азиатства не так уж много мужчин, способных содержать тебя не то что в ореоле «дамы сердца», но хотя бы в ранге тайной любовницы. Отечество коронных карликов, — бормотала она, с блаженством погружаясь в завезенную из Пруссии медную ванну, редкостную для польской столицы роскошь.

— Он в прихожей, — заглянула в дверь служанка. Голос испуганный, глазки масленые, грудь оттопырена. Ее бы в постель этих норманнов, этих неуемных телотерзателей.

— Впусти его в ночной будуар, Эльжбетта. Он знает, как вести себя, — устало пролепетала графиня. — Отстойник азиатства — вот что такое современная Варшава. Рассадник гнусных коронных карликов.

— Простите, госпожа?

— Ты не способна постичь этого, азиатка, — незло, томно, словно изысканной вежливостью, одарила ее словами д’Оранж. — Подошли бы тебе мои шведы, мерзавка?

«Мерзавке» едва исполнилось девятнадцать, и вряд ли она понимала, что скрывалось за этим ее «подошли бы тебе?».

— Что вы, госпожа графиня?! — таращит та глаза-маслины, обеими руками ощупывая свои предательски возбуждающиеся груди. — Храни меня от мужчин матерь-заступница!

— Знаю, что подошли бы, мерзавка. Разве не ими, не их мужской силой, ты бредишь лунными ночами, черно завидуя мне при этом? Однако тебе не дано. А посему — пошла вон!

Д’Оранж все опротивело. Ей хотелось в Париж, в Фонтенбло, в будуар маркизы Дельпомас. От жизни, от судьбы требуется ей не так уж и много: только бы переступить границу Франции да убедиться, что под ногами благословенная земля родины — и ничего больше. Дальше все будет, как должно быть во Франции.

«Он знает, как вести себя», — сказала графиня о Коронном Карлике. Иных объяснений служанке и не понадобилось.

Графиня слышала, как тайный советник вошел в ночной будуар. Вновь, в сотый раз, осмотрел ее странное, приподнятое одним краем и прибитое к стене «полустоячее» ложе. То самое, в котором графиня предавалась нежностям с двумя, а иногда и с тремя гвардейцами, навещавшими ее задолго до «подаренных» королевой шведов, и в предназначении которого у Коронного Карлика не возникало никаких сомнении. И начал медленно раздеваться.