Читать книгу - "Веспасиан. Трибун Рима - Роберт Фаббри"

– Да, отец, – в унисон отозвались оба брата.

Тит встал и увлек сыновей из кабинета в атрий, провел мимо бассейна с дождевой водой, посреди которого бил фонтан, и подошел к алькову у домашнего алтаря, где на стене висели посмертные маски родовых предков. Он остановился перед торжественным рядом этих отображающих не то жизнь, не то смерть восковых образов.

– Каждый из этих мужей знал победы и поражения, и каждый прилагал все силы, чтобы послужить своей семье и клану Сабинов. А с тех пор, как им удалось получить гражданство, еще и Риму. Вам, дети мои, предстоит продолжить их дело и возвести Флавиев из здешней глуши в Сабинских холмах к величию в величайшем городе мира. Я готов на все, что в моих силах, чтобы помочь вам: вложить деньги, использовать связи. Но я не вечен. Когда меня не станет, вам предстоит поддерживать друг друга. Ради этого я и привел вас пред лики наших предков. Здесь вы поклянетесь быть преданными друг другу, всегда оберегать друг друга, а самое главное, поддерживать во всех начинаниях.

– Но отец, клятва излишня, поскольку мы связаны узами крови. Они обязывают делать нас то, чего требует обет, – возразил Сабин.

– Я понимаю, но эта клятва прозвучит не только перед лицом предков, но и пред богами, включая твоего Митру. И тем самым станет самой священной из тех, что вы принимали или примете на себя. Если придет время, когда один из вас не сможет оказать другому помощь из-за данной ранее клятвы, нынешняя сделает ее ничтожной. Понимаешь, Сабин.

Сабин несколько секунд смотрел в глаза отцу, потом кивнул и поглядел на Веспасиана, хранившего молчание. Юноша пришел к убеждению, что брату известно о пророчестве, и сейчас отец предоставляет ему возможность нарушить клятву, данную некогда матери. Тит намекал, что в какой-то миг в будущем, который Сабин сочтет правильным, он должен будет поведать обо всем Веспасиану, и при этом не навлечет на себя гнев богов.

Отец посмотрел на младшего сына.

– В последний раз я обращаюсь к тебе как к мальчику. – Он снял висящую на кожаном ремешке буллу с шеи Веспасиана. – Отныне я провозглашаю, что ты, мой сын Тит Флавий Веспасиан, стал взрослым. Исполняй долг мужчины с честью и достоинством, ступай в мир и покрой великой славой себя и весь род Флавиев.

Веспасиан склонил голову в знак того, что принимает волю отца. Потом Тит повернулся к ларарию, где хранились изображения ларес доместици, домашних богов. Он возложил буллу на алтарь и расставил вокруг нее пять глиняных статуэток, извлеченных из шкафчика. Римлянин накрыл голову тогой, вознес краткую молитву, затем плеснул в мелкую чашу вина из алтарного кувшина. Взяв сосуд в правую руку, Тит пролил несколько капель на алтарь перед самой большой из фигур, олицетворявшей собой лар фамилиарис, то есть основателя рода. Затем он предложил сыновьям встать рядом с ним, по бокам от алтаря, дал им отпить по глотку вина, потом осушил чашу и отставил ее в сторону.

Трое мужчин стояли в гаснущем свете дня напротив алтаря. Тит, взывая к богам и духам предков, привел сыновей к клятве. Слова, навсегда связывающие братьев друг с другом, гулко звучали среди колонн атрия и восковых масок, этих незрячих очевидцев, ставших свидетелями торжественного ритуала.

Завершив церемонию, отец снял полу тоги с головы и по очереди обнял каждого из сыновей, пожелав им благорасположения Фортуны и поместив в их руки честь всего рода.

– Никогда не забывайте, откуда вы и к какой семье принадлежите. Всякий раз возвращайтесь домой со все большим дигнитас, чтобы наш родной очаг возвышался вместе со славой его отпрысков.

Они постояли молча, каждый возносил к богам свою собственную, личную молитву. В комнате стало почти совсем темно. Рабы, в чьи обязанности входило зажигать лампы, ожидали на почтительном расстоянии в углу атрия, не осмеливаясь мешать главе семейства, молящегося вместе с наследниками. Единственным звуком оставался плеск фонтана.

Вскоре Тит хлопнул в ладоши, нарушив тишину.

– Варон, ты где? Принеси вина. Почему так темно? Что происходит в доме, заснули все что ли?

Варон влетел в комнату, успев на бегу от души пнуть под зад зажигателя ламп, побуждая того к действию.

– Прости, господин, мы ждали, пока… – тут управляющий домом замялся.

– Да-да, знаю. И были правы. Но теперь – вина и света!

Через несколько минут комната уже ярко освещалась огнем многочисленных масляных ламп, а в очаге потрескивали поленья. Пришедшая Веспасия застала своих мужчин сидящими с кубком вина.

– А, дорогая, ты как раз вовремя, – приветствовал жену Тит, вставая. – Я собираюсь предложить тост, возьми чашу.

Он подал ей сосуд, уже наполненный лучшим кекубанским вином, слегка разбавленным водой. Взяв свой кубок, римлянин воздел его над головой с таким энтузиазмом, что расплескал немного.

– Завтра мы едем в Рим, в дом твоего брата. Перед отъездом нам надо принести жертву богам, чтобы те способствовали нашему предприятию и помогли благополучно вернуться назад. За Рим и род Флавиев!

– За Рим и род Флавиев! – эхом подхватили домочадцы и осушили кубки.