Читать книгу - "Отважные капитаны. Сборник - Редьярд Джозеф Киплинг"

а шхуна была ветхая, — и пакли не было в пазах… — Он развел руками, как бы желая выразить беспомощное состояние погибшего корабля. Пенн зарыдал от жалости и ужаса. Харви не мог дать себе отчета в том, что только что видел, но ему было нехорошо.

Дэн взобрался на краспиц-салинг, а Диско направил шхуну к тому месту, где плавал их буй. Только они вернулись, туман снова спустился над морем.

— Да, умереть недолго, — задумчиво сказал Диско. — А ты, мальчик, не верь, что тут замешано колдовство; дело не в колдовстве, а в зелье-водке!

После обеда рыбаки, пользуясь тихой погодой, принялись ловить рыбу на лодках. На этот раз деятельное участие приняли в ловле Пенн и Сальтерс. Рыбы поймали много, и попадалась все крупная.

— Абишай унес с собою свое несчастье, — подумал вслух Сальтерс. — Ветру нет, да вот и рыба клюет. Впрочем, я никогда не был суеверен!

Том Плэт стоял на своем, что лучше было бы бросить якорь в другом месте.

— Счастье переменчиво, — сказал кок. — Присмотритесь, сами увидите. Уж я-то знаю!

Джэк не знал, к кому примкнуть, наконец он согласился с Томом Плэтом, и они отправились вдвоем.

Рыбаки закидывали лесу, снимали рыбу, снова насаживали на крючки приманку и закидывали в море. Труд этот далеко не безопасен: тяжелая рыба, оттягивая лесу, может опрокинуть лодку. В тумане послышалось чье-то пение. Вся команда шхуны встрепенулась, шлюпки заходили вокруг. Добыча доставалась богатая. Том Плэт звал на помощь Мануэля.

— Нам везет, — сказал Джэк, ловко вонзая в рыбу гарпун, а Харви раскрыл рот от удивления при виде ловко управляемой лодки, которая чуть было не опрокинулась от тяжести рыбы. — Живей, Мануэль, тащи нам сюда кадку с приманкой! Сегодня на нашей улице праздник!

Рыба так и клевала. Ее не успевали снимать с крючков. Том Плэт и Долговязый Джэк методически закидывали лесу, стряхивали с нее по временам морские огурцы, за которые она цеплялась, оглушали ударом молотка пойманную треску, складывали ее в кучу. Так работали они до сумерек.

— После ужина мы примемся за чистку рыбы! — сказал Диско.

Это была грандиозная чистка. Опять из воды вынырнули три или четыре касатки, поглотившие выброшенные за борт рыбьи внутренности. Так провозились рыбаки до девяти часов. Диско уже в третий раз приказывал кончать, Харви все еще бросал разделанную рыбу в трюм.

— Ты очень быстро привык, — сказал ему Дэн, когда рыбаки ушли и они стали точить ножи. — Сегодня на море случилось много необычного, что же ты ничего не говоришь?

— Некогда разговаривать, — отозвался Харви, пробуя только что отточенное лезвие. — Я только что думал о нашей шхуне. Видишь, как она качается!

Маленькая шхуна качалась на якоре среди серебристых волн. Она пятилась, насколько позволяла длина каната, и тогда в клюзе раздавался точно выстрел. Покачивая носовой частью, точно кивая головою, она, казалось, говорила: «Жаль, но я не могу оставаться здесь с вами. Я пойду на север». Вот она собирается уплыть, но вдруг останавливается, трагически загремев снастями. «Я хотела сказать…» — начинает она торжественно, как подгулявший прохожий, обращающийся с речью к фонарному столбу. Впрочем, речь выражалась пантомимой, и конец ее терялся в припадке суетливости. Повинуясь капризу волн, шхуна билась, как щенок, который старается перегрызть свою привязь, тряслась, как неуклюжая женщина в седле, как курица, которой отрезали голову, или корова, ужаленная шершнем.

— Смотри, — засмеялся Дэн, — теперь она говорит проповедь, как Патрик Генри!

Вот она поднялась на волне и жестикулирует утлегарем, бакбортом и штирбортом.

— Дайте, ох дайте мне свободу или смерть!

Вот она попала в полосу лунного света, манерно раскланивается, но в это время захихикало колесо.

— Право, она точно живая! — громко расхохотался Харви.

— Она так же устойчива, как дом, и суха, как копченая селедка! — с восторгом отозвался Дэн, стоя на палубе, куда со всех сторон долетали брызги. — «Посторонитесь, посторонитесь, не подходите, не подходите ко мне близко!» — говорит ста. — А хорошие теперь строят яхточки! Вся наша шхуна могла бы поместиться в каюте такой яхты. Отец не жалует их. Отец хотя опытный рыбак, но он отстал от века и не судья в этом деле. Случалось тебе когда-нибудь видеть яхту «Электор» в Глостере?

— Сколько может стоить такая яхта, Дэн?

— Груду долларов! Тысяч пятнадцать, а то и больше. Я бы назвал такую яхточку «Хэтти С», — закончил он про себя, будто мечтая о чем-то.

Глава 5

В первый раз Харви услышал от Дэна, что он хотел бы назвать воображаемую рыболовную яхту, сделанную по модели Бергесса, именем своей шлюпки. Харви много слышал о настоящей Хэтти, которая живет в Глостере; ему показали даже локон ее волос. Дэн ухитрился отрезать его на память в то время, как девушка сидела на школьной скамье перед ним; показал Дэн Харви и фотографию Хэтти. Ей лет четырнадцать, она страшная гордячка и всю зиму терзала сердце Дэна. Все это поведал Дэн товарищу, взяв с него клятву молчать, на палубе в лунную или темную ночь или среди непроглядного тумана, под звуки плачущего штурвала, среди вечно неспокойного, бурного моря. Мальчики все больше и больше сближались. Раз они затеяли бороться и с яростью преследовали друг друга от кормы до носа, пока не пришел Пенн: он разнял их и обещал, что не скажет Диско, который считал, что драться на вахте еще хуже, чем спать. Харви физически был гораздо слабее Дэна и должен был признать себя побежденным.

От постоянно мокрой куртки и клеенки у Харви руки от кисти до локтя покрылись болячками. Соленая вода страшно раздражала больную кожу. Когда нарывчики созрели, Дэн разрезал их бритвой Диско. При этом он сказал Харви, что теперь он настоящий «рыбак с Отмелей», так как у всех у них на руках рубцы — это клеймо их ремесла.

С тех пор как Харви стал юнгой на шхуне, он был очень занят, и ему не лезли в голову глупые мысли. Случалось, что он тосковал о матери, ему хотелось ее увидеть и рассказать ей все, что с ним случилось, какой новой жизнью он живет. Иногда он думал о том, как она перенесла известие о его мнимой гибели. Раз он стоял на трапе, слушая упреки кока, который обвинял его и Дэна в том, что они стащили у него пирожки, и ему показалось, что это лучше, чем выговоры посторонних людей в салоне наемного парохода.

Он был признанным членом экипажа шхуны «Мы здесь». У него было определенное место за столом, своя