Читать книгу - "Дитя Всех святых. Цикламор - Жан-Франсуа Намьяс"

В середине 1436 года, приближаясь к своим девяносто девяти годам, Франсуа де Вивре почти не изменился.

Его белоснежные волосы, красивой волной ниспадающие на шею, оставались густыми и шелковистыми. Благодаря глубокой, яркой синеве глаз взор сохранил неотразимую притягательность, и морщины почти не избороздили правильное лицо. В последние годы он разве что стал чуть ниже ростом и немного усох, хотя держался по-прежнему прямо. Его тело делалось все легче и легче, словно в конце жизни дух постепенно освобождался от телесной оболочки.

Франсуа одевался в свое обычное простое серое платье, и тем заметнее были три великие драгоценности, с которыми он никогда не расставался: на правой руке – перстень со львом, на левой – перстень с волком и на груди – брошь Розы де Флёрен.

Близость неотвратимого никак не сказалась на нраве Франсуа. По-прежнему в складке губ и во взгляде сквозило свойственное ему чуть лукавое выражение. Не было никакой напыщенной важности в этом старце, обогнавшем по возрасту всех своих современников. Наоборот, в нем чувствовалась неизменная снисходительность к людям, жизнерадостность, а порой – и порывистость.

Франсуа де Вивре не переставал любить жизнь и на закате дней благодарил Бога за то, что дал ему возможность пользоваться ею так долго. Собственно, Франсуа всегда жил скорее чувством, чем мыслью, и не любил изводить себя пустыми раздумьями. И это очень помогало ему теперь, когда он собирался дать финальную битву, единственную, которую наверняка проиграет. Он продвигался к собственной смерти без позерства, со спокойным мужеством. В последний раз он надеялся показать себя достойным имени Вивре…

Неожиданный приезд Дианы только улучшил его хорошее расположение духа. В силу обстоятельств Франсуа впервые видел жену кого-либо из своих потомков. Супруги его сына и внука умерли прежде, чем он получил возможность встретиться с ними.

Согласие между патриархом и молодой женщиной установилось мгновенно. Обоих объединяло одинаковое жизнелюбие. Франсуа сразу же полюбил Диану за ее веселость, живость и красоту – ибо, несмотря на возраст, он по-прежнему преклонялся перед женской красотой. Когда этой ослепительной черноволосой красавице случалось вечером надеть диадему, в ее облике появлялось что-то величественное. Диана немного напоминала Франсуа его собственную мать, Маргариту. И старик сказал ей, что, если будущий ребенок окажется девочкой, он был бы не прочь, чтобы ей дали именно это имя. Диана призналась: они с Анном от всей души надеются на маленького Франсуа. Впрочем, она вполне охотно согласилась на Маргариту – для девочки.

Познакомившись с Франсуа, Диана и сама была удивлена и восхищена ничуть не меньше. Ведь она ожидала встретить этакого торжественного патриарха, своего рода живую статую, а обнаружила нежного и внимательного отца. Через несколько дней она больше не сдерживала проявлений своей счастливой натуры, и замок Вивре огласился ее веселым смехом, наполнился ее живостью и задором, как совсем недавно – Куланж.

Диану ожидало в Вивре еще одно открытие – Сабина. Обе женщины быстро поладили. Они прекрасно дополняли друг друга. Сабина, старшая, более уравновешенная, но и более печальная, общаясь с Дианой, вновь ощутила вкус к жизни. А Диана, маленькая дикарка, которая никогда ни к кому не привязывалась и уж тем более не прислушивалась к чужим советам, нашла во вдове Ланфан незаменимую подругу…

Анн де Вивре приехал в замок в середине июня.

Новость о взятии Парижа обогнала его на добрый месяц. Но вернуться раньше он не мог. Еще многие недели положение оставалось неясным. Англичане несколько раз переходили в наступление, и Бастард Орлеанский хотел, чтобы его крестник остался при нем. Но теперь всякая опасность вроде бы миновала.

Поскольку Анн вернулся один, то в первую очередь успокоил всех насчет Мышонка: тот чудом остался жив после своего падения с собора Богоматери, о котором Анн рассказал прежде. Когда они расставались, юноша еще лежал в больнице Отель-Дье.

Анн написал его крестному отцу, герцогу Бургундскому. Разве Анн де Вивре теперь не сир де Куланж, не вассал Филиппа Доброго? Он принес своему новому сюзерену клятву верности и описал плачевное состояние Филиппа Мышонка. Анн уверен: герцог Филипп придет на помощь своему крестнику.

Затем, когда Франсуа, Диана и Сабина собрались в большом зале, Анн подробно поведал и об остальном: о смерти Берзениуса в соборе, о единоборстве с Адамом на стенах Бастилии – умолчав, однако, о его последних словах – и об ужасном конце Лилит, сгоревшей на костре, который поджег Мышонок.

Потом он повернулся к Сабине, чтобы рассказать остальное…