Читать книгу - "Рыцари света, рыцари тьмы - Джек Уайт"

— Вот и отлично. А теперь перейдем к тем двум монахам… Как ты их называл?

— Арчибальд Сен-Аньян и Гондемар. У второго только имя.

— Запиши их: там, на столе, найдешь перо и чернильницу.

Пока шпион выводил на клочке бумаги имена рыцарей, Одо накинул на себя дорожную мантию с простым и неприметным орнаментом. В таком виде епископ мог спокойно пройтись по улицам города, не привлекая к себе лишнего внимания и даже не будучи узнанным. Он взял со стола записку, запечатлел в памяти ее содержимое, а затем сложил листок и спрятал его под чернильный прибор.

— Теперь возвращайся к себе и поговори еще раз с этим Версаче, только на этот раз расспроси его как можно тщательнее, выуди у него все подробности услышанного, а особенно — касающиеся коридоров в основании храма. Как монахи проникли в те подземелья? Это меня интересует в первую очередь, но не вздумай показать твоему приятелю, насколько это важно. Конечно, не годится мне наставлять тебя в твоем ремесле, но все же не заходи дальше простого любопытства. Внимательно слушай его и все запоминай дословно.

— Но ведь нам известно, как они туда проникли, разве нет? Через колодец, точнее, ход, который они начали рыть несколько лет назад.

— Может, и так, — усмехнулся Одо. — Тогда они уверяли, что долбят в скале кельи, но держу пари, что они прорыли гораздо дальше и глубже, чем можно ожидать. Что ж, поглядим, а пока я хотел бы еще раз удостовериться, что лазутчик Версаче ничего не утаил. Через три дня приходи ко мне снова, и я дам тебе окончательные указания по этому поводу. Пока же я могу обещать, что, если все пойдет как ожидалось, мы с тобой поделим значительную долю того клада. Я приглашу монахов к патриарху и, пока они будут на приеме, доложу об их делишках королю. Изменников, конечно, возьмут под стражу, а ты тем временем спустишься в подземелье и отыщешь место, где у них хранятся сокровища, возьмешь столько, сколько сможешь унести, и припрячешь — так, чтобы никто другой не обнаружил. Я же вместе с королевскими стражниками приду туда следом, и мы вместе покажем королю остатки клада — ручаюсь, он будет весьма рад убедиться в моей преданности. Когда сокровища будут изъяты и схлынет вся суета, мы спокойно поделим нашу долю. Ты согласен?

Человечек внимательно поглядел в глаза Одо и насмешливо приподнял одну бровь:

— Конечно, согласен, мессир епископ.

— Значит, так тому и быть. Постарайся же выцедить из твоего наушника Версаче все до капли. Теперь ступай и не забудь, что я жду тебя через три дня.

Одо проводил шпиона взглядом и еще некоторое время постоял в глубоком раздумье. Затем он прошел к шкафчику, где хранились епископские облачения, и достал оттуда легкую накидку грязно-бурого цвета. Накинув ее на плечи, священник стал пробираться к выходу из здания, стараясь избегнуть встречи с кем бы то ни было. Оказавшись на улице, он осмотрелся по сторонам и быстрыми шагами пересек главную въездную дорогу, а затем поспешно углубился в один из многочисленных проулков между зданиями.

Священник стремительно продвигался вперед, надвинув на лицо капюшон накидки из опасения быть узнанным, но с каждым шагом, по мере того как он удалялся от дворцовых пределов и погружался в городской лабиринт, смешиваясь с толпой, его уверенность все возрастала. Одо держал путь к домику, загодя снятому для него принцессой Алисой через неизвестного и неболтливого посредника. Строение располагалось на окраине, недалеко от восточной стены, но на значительном расстоянии от главных городских врат, что обеспечивало встречам известную долю скрытности, несмотря на явный франкский облик епископа. В Иерусалиме к тому моменту проживало немало ференги, и местное население давно привыкло мириться с их соседством. Зачастую солдаты по тем или иным причинам обеспечивали себе отдельное жилище помимо положенного им казарменного барака — в основном, чтобы встречаться с женщинами.

Таким образом, возможность быть застигнутым здесь врасплох была для Одо совершенно ничтожной, особенно из-за его непритязательного вида. Ему хотелось поскорее прибыть на место и там предаться столь желанным плотским утехам. Из-за всей этой суматохи, уже с месяц будоражившей Иерусалим ввиду скорого прибытия принца Антиохийского, епископ целых двенадцать дней был лишен возможности видеть Аруну, прекрасную и порочную девушку-ребенка, окончательно вскружившую ему голову. Даже теперь, после четырех месяцев наслаждений, намного превосходивших те, что он некогда испытывал со сладострастной принцессой Алисой, Одо все еще диву давался заботливости своей бывшей любовницы. Она была о нем столь высокого мнения, что, во-первых, нашла вместо себя достойную замену, а во-вторых, обеспечила укромное местечко, где он мог продолжать свою тайную и в высшей степени опасную связь с юной арабкой.

Сейчас, все тщательно взвесив и обдумав, епископ признал, что должен поблагодарить принцессу также и за негаданную возможность завладеть этим свалившимся на голову кладом. Если бы не Алиса, он ни за что не обратил бы внимания ни на монахов возле храма, ни на их раскопки.

Тщеславию Одо также весьма льстила мысль, что принцесса, решив порвать с ним, могла просто прогнать его, лишив всех прежних удовольствий и предоставив принимать ее прихоть, как ему заблагорассудится. То, что она так не поступила — наоборот, терпела значительные издержки, обеспечивая его чувственному аппетиту богатую пищу, еще больше убеждало священника в его мужской неотразимости. Взамен утерянных радостей и расположения принцессы он получил внимание пленительной Аруны — удивительного подарка, полученного из рук самой Алисы. Подобные мысли с течением времени становились все слаще для епископского самолюбия.

Предвкушая уже недалекие чувственные услады, Одо почувствовал страстное возбуждение и ускорил шаг. Этот Грегорио задержал его дольше, чем следовало, и священник втайне негодовал на несвоевременное появление шпиона, хотя при мысли об открывающихся для него отныне возможностях по его телу пробегала приятная дрожь. Впереди уже замаячил узенький проулок, ведущий к заветному домику, как вдруг невдалеке епископ заметил чей-то силуэт. Рослый франк в полном боевом облачении, в белой полотняной накидке, из-под которой проглядывала начищенная песком до блеска кольчуга, направлялся как раз в его сторону.

Это вмешательство было сколь неожиданным, столь и нежелательным. Белые плащи монахов-рыцарей за последние годы часто появлялись на улицах Иерусалима, хотя община по-прежнему насчитывала всего девять братьев. По упругой поступи приближающегося человека Одо сразу признал в нем самого молодого члена ордена бедных ратников — Сен-Клера, прозывавшегося братом Стефаном. Никто из общины не знал епископа в лицо столь хорошо, как он.

Выругавшись про себя, священник, впрочем, скоро успокоился, убедившись, что рыцарь, кажется, гуляет в одиночестве, будто бы предаваясь мечтаниям, устремив невидящий взор куда-то вдаль и ни на что не обращая внимания. Почувствовав, как екнуло в груди сердце, Одо поспешил свернуть в тупичок и успел вовремя разминуться с Сен-Клером.

ГЛАВА 11

А Сен-Клер меж тем уже не первый час бесцельно бродил по иерусалимским улицам, мучительно взвешивая так и этак решение, которое ему предстояло принять.