Читать книгу - "Бастард де Молеон - Александр Дюма"

Тем временем наши голодающие отважно ринулись в заросли колючек и в скопище острых камней, подбирая хлеб, мешочки с изюмом и бурдюки с вином и сразу же запаслись едой на целую неделю.

Плотно перекусив, они вновь обрели надежду на лучшее и воспряли духом. И согласимся, что это было им крайне необходимо.

В течение двух смертельно скучных дней наши неусыпные стражи, действительно, не увидели и не услышали ничего, кроме новых голосов: Хафиз, расхаживая по площадке, громко жаловался на свое рабское положение; Мотриль отдавал приказания; солдаты кричали. Ничто не возвещало, что король находится в замке.

Мюзарон набрался храбрости и отправился вечером в соседний городок что-нибудь разузнать, но никто не мог ему ничего сказать. Со своей стороны Аженор тоже пытался что-нибудь выяснить, но ничего не узнал.

Когда они опять начали терять всякую надежду, время, казалось, вдвое ускорило свой бег.

Положение двух наших соглядатаев было критическое: днем они не смели показываться на свет, ночью боялись выходить, потому что в их отсутствие кто-нибудь мог проникнуть в пещеру, и пришельцем этим мог оказаться король.

Миновало два с половиной дня, и первым потерял мужество Аженор.

На второй день ночью Молеон вернулся из городка, где напрасно опустошил свой кошелек, так ничего и не разузнав. Он нашел в пещере Мюзарона, охваченного отчаянием и рвущего на себе и без того редкие волосы.

Расспросив честного слугу, Молеон узнал, что Мюзарон, заскучав в пещере в одиночестве, заснул; пока он спал, какой-то всадник поднялся в замок, но разглядеть его Мюзарон не успел. Он слышал только цокот копыт лошади или мула.

— Как же мне не повезло! — стенал оруженосец.

— Не отчаивайся, может быть, это не король. Люди в городке говорят, что он в Толедо. Кстати, один он не поедет, а слух о его бегстве еще не утих. Нет, это не король, он не приедет в Монтель. Вместо того чтобы терять здесь время, поедем прямо в Толедо.

— Вы правы, сеньор мой, здесь мы можем надеяться лишь на одну удачу — услышать голос доньи Аиссы. Это будет очень хорошо, но пенье птички — еще не сама птичка, как говорят в Беарне.

— Не будем мешкать. Мюзарон, забери сбрую лошадей, выберемся отсюда — ив путь-дорогу.

— Я мигом, господин рыцарь, вы и представить себе не можете, как мне здесь надоело.

— Ступай, — приказал Аженор.

— Тсс! — прошептал Мюзарон в то мгновение, когда рыцарь поднялся с земли.

— В чем дело?

— Тише, прошу вас, я слышу шаги.

Аженор вернулся в пещеру, а Мюзарона так встревожил этот шум, что он посмел даже потянуть хозяина за руку.

С дороги, ведущей в замок, явственно доносились торопливые шаги.

Ночь была темная; оба француза укрылись в пещере. Вскоре они разглядели троих мужчин; они шли быстро и прятались, пригнувшись, под деревьями, чтобы их не увидели из цитадели.

У источника они остановились.

Они были в крестьянских одеждах, но все с топорами и ножами.

— Он, наверно, проехал этой дорогой, — сказал один из них, — вот на песке следы подков его коня.

— Значит, мы его упустили, — со вздохом заметил другой. — Черт побери, в последнее время нам что-то не везет.

— Вы охотитесь за слишком крупной дичью, — ответил первый.

— Лэсби, ты рассуждаешь, как мужлан, капитан это тебе подтвердит.

— Но…

— Молчи… Убитый крупный зверь кормит охотника две недели. Десятка жаворонков или зайца едва хватает на скудный обед.

— Согласен, нам все попадаются зайцы или жаворонки, но редко — олень или кабан.

— Дело в том, что в тот день мы едва его не взяли, верно, капитан?

Тот, кому адресовалось это обращение, вместо ответа тяжело вздохнул.

— И зачем каждую секунду идти по другому следу и гнаться за другой добычей? — не сдавался упрямый Лэсби. — Мы должны преследовать одного и взять его.

— А удалось тебе это ночью, на венте? А ведь мы гнались за ним от самого Бордо.

«Слышали?» — прошептал Мюзарон на ухо хозяину. «Тсс!» — ответил Молеон, припав к земле. Человек, которого его спутники называли капитаном, выпрямился и властным голосом сказал:

— Замолчите оба, нечего обсуждать мои приказы. Что я вам обещал? По десять тысяч флоринов каждому. Когда вы их получите, что вы еще потребуете?

— Ничего, капитан, ни флорина.

— Для дона Педро Энрике де Трастамаре стоит сто тысяч флоринов, для Энрике де Трастамаре дон Педро стоит столько же. Я думал, что смогу взять Энрике, но просчитался; я чуть было не оставил свою шкуру в логове льва, как вы сами видели. Ну что ж, раз лев пощадил меня, я должен в знак благодарности захватить его врага. И я захвачу его. Правда,

Энрике де Трастамаре я его задаром не отдам… Я ему продам дона Педро, лишь бы он не отказался его купить. И таким образом всем нам будет хорошо.

Оба сообщника капитана ответили довольным ворчанием.

«Но, Господь меня прости, это же Каверлэ, вот он — только руку протянуть», — прошептал Мюзарон на ухо господину.

«Молчи», — повторил Молеон.

Каверлэ — это был он, собственной персоной, — закончил свою речь такими словами:

— Дон Педро покинул Толедо, он здесь, в замке. Он очень смелый, но осторожный: весь путь проделал без свиты. Одинокого человека, в самом деле, трудно заметить…

— Да, — ответил Лэсби, — и нелегко поймать.

— Верно черт побери, всего не предусмотришь! — возразил Каверлэ. — Теперь надо осуществить наш план: ты, Лэсби, пойдешь к Филипсу, который сторожит лошадей, а ты, Беккер, останешься со мной. Король выедет из замка завтра, потому что его ждут в Толедо, мы знаем это точно.

— И что дальше? — спросил Беккер.

— Когда он будет проезжать мимо, мы устроим засаду. Надо опасаться лишь одного.

— Чего?

— Того, чтобы он не отдал приказ толедским всадникам выехать ему навстречу… Поэтому все задуманное мы должны совершить здесь… Эй, Лэсби, ты у нас ловкий охотник на лис, подыщи-ка нам в этих скалах хорошую нору, чтобы мы могли там укрыться.

— Капитан, я слышу, как журчит вода… Здесь источник… Обычно там, где источник, есть расселины в скале, в этой стороне вы обязательно найдете пещеру.

«Ах, как жаль, но мы пропали! Сейчас они войдут сюда», — прошептал Мюзарон, которому Аженор, словно кляпом, зажал рукой рот.

— Что я говорил! — вскричал Лэсби. — Вот она, пещера!

— Прекрасно, это очень кстати, — ответил Каверлэ. — Оставь нас, Лэсби, ступай к Филипсу, и пусть на рассвете лошади будут под седлом.