Читать книгу - "Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов - Жюль Верн"

Для человека, который рассчитывал вот-вот достигнуть своей цели, Михаил Строгов держался на диво спокойно. Впрочем, присутствие духа никогда ему не изменяло, он сохранял хладнокровие и в самых отчаянных положениях. А ныне Михаил предвидел, что близок час, когда ему наконец можно будет подумать о своей матери, о Наде, о себе самом! Онуже ничего не страшился, кроме последнего невезения: только бы плот не вмерз в лед прежде, чем они достигнут Иркутска! Только об этом он и думал, впрочем, готовый, если потребуется, рискнуть на какую-нибудь неслыханно дерзкую попытку.

Надя, придя в себя после нескольких часов отдыха, восстановила физические силы, подчас грозившие надломиться от чрезмерных тягот, хотя ничто не могло поколебать твердости ее духа. Она тоже думала о том, что если Михаилу ради достижения своей цели потребуются новые усилия, ей необходимо быть рядом, чтобы направлять его. Однако по мере того, как они приближались к Иркутску, в сознании девушки все живее и ярче представлялся образ ее отца. Она видела его в осажденном городе, вдали от тех, кто ему дорог, но была уверена, что он борется с захватчиками со всем пылом своего патриотизма. Через несколько часов, если небеса наконец будут милостивы к ним, она сможет обнять его, передать ему последние слова своей матери, и больше ничто уже их не разлучит. Если ссылка Василия Федорова окажется бессрочной, его дочь останется рядом с ним, такой же изгнанницей. Затем, повинуясь естественной склонности, ее мысли вновь обратились к тому, кому она обязана тем, что сможет увидеть отца, к великодушному спутнику, «брату», который, когда бухарцы будут отброшены, отправится в обратный путь, в Москву, и, может быть, им уже никогда не приведется встретиться!..

Что до Альсида Жоливе и Гарри Блаунта, у обоих на уме было одно: складывается крайне драматическая ситуация, и, если все пойдет должным образом, она сулит хроникерам интереснейший материал. Таким образом, англичанин думал о читателях «Дейли телеграф», а француз – о своей кузине Мадлен. По сути, ими владели весьма сходные чувства.

«Э, тем лучше! – говорил себе Альсид Жоливе. – Чтобы взволновать, надо и самому поволноваться! Помнится, на эту тему есть даже какой-то известный стих, но, вот черт, не могу вспомнить…»

И он напрягал свои столь много повидавшие глаза, силясь проникнуть взглядом сквозь завесу темноты, окутавшей реку.

Однако порой весь этот мрак отступал, и при ярко вспыхнувшем фантастическом свете становились видны берега, которые выглядели совершенно нереальными. Это происходило, если там пылал лес или какая-нибудь приречная деревня, еще не догорев, озаряла окружающий пейзаж, создавая мрачную репродукцию дневных картин с добавлением резких контрастов ночи. Тогда Ангара вся целиком загоралась тысячами огней. Каждая ледышка, большая или маленькая, становилась зеркалом, отражавшим огонь под всеми мыслимыми углами, река превращалась в некое подобие гигантской многоцветной радуги, которая вся переливалась, повинуясь прихотям течения. Среди ослепительных бликов этих плавучих зеркал плот терялся, никем не замечаемый.

Итак, пока опасности не было, она затаилась где-то впереди.

Но беглецам угрожала еще одна напасть. Они не могли ее предвидеть и, главное, противостоять ей. Случаю было угодно, чтобы проблему обнаружил не кто иной, как Альсид Жоливе. И вот при каких обстоятельствах: журналист, лежа на корме справа, у самого края, опустил руку в воду. Внезапно его поразило странное ощущение – на поверхности реки вода казалась липкой, по консистенции напоминавшей скорее нефть. Проверив свои осязательные ощущения посредством обонятельных, Альсид Жоливе понял, что не ошибся. Это действительно оказалась нефть, слоем которой была покрыта вся поверхность Ангары на достаточно большом отрезке. Нефтяной слой плыл по течению!

Неужели их плот действительно погружен в эту субстанцию, в высшей степени горючую? Откуда она взялась? Что это – природный феномен, выброс нефти, всплывшей на поверхность со дна Ангары, или всему причиной чья-то разрушительная идея, приведенная в исполнение захватчиками? Уж не хотят ли они таким манером разжечь пожар до самого Иркутска, хотя по законам цивилизованного ведения войны подобные средства недопустимы?

Такие вопросы задавал себе Альсид Жоливе, однако решил, что не должен делиться своим открытием ни с кем, кроме Гарри Блаунта. Оба сошлись на том, что незачем тревожить своих товарищей, сообщая им об этой новой угрозе.

Как известно, почва Средней Азии, как губка, вся пропитана жидким углеводородом. Близ портового города Баку, на границе с Персией, на полуострове Апшерон, что на Каспии, в Малой Азии, в Китае, Бирме тысячи нефтяных источников выходят на поверхность земли. Это «страна нефти», не уступающая той, что ныне в Северной Америке заслужила подобное название.

Во время некоторых религиозных торжеств (особенно в портовом городе Баку) огнепоклонники лили в море нефть, она, будучи легче воды, всплывала на поверхность. Ночью, дождавшись, пока нефтяной слой разольется чуть ли не по всему Каспию, они поджигали его, получалось неповторимое зрелище – океан пламени, волнующийся и бурлящий от ветра.

Но то, что в Баку являлось лишь забавой, на Ангаре могло обернуться катастрофой. Если нефть вспыхнет по чьей-то злой воле или небрежности, пламя в мгновение ока распространится до самого Иркутска.

Так или иначе, не стоило опасаться, что кто-нибудь допустит такую неосторожность на плоту, зато большую угрозу представляли пожары, разгоревшиеся на обоих берегах Ангары. Ведь довольно раскаленного уголька или искры, упавшей в реку, чтобы воспламенился весь нефтяной слой.

Любой, кто представит себя на месте Альсида Жоливе и Гарри Блаунта, поймет их испуг лучше, чем его можно описать. Не лучше ли при таких обстоятельствах причалить к берегу, высадиться, переждать? Эти вопросы задавали себе оба газетчика.

– Какая бы опасность нам ни грозила, – сказал Альсид Жоливе, – я знаю кое-кого, кто не станет выжидать!

Он подразумевал Михаила Строгова.

Между тем плот быстро дрейфовал среди льдин, которые смыкались вокруг него все теснее.

До сей поры ни один ханский отряд не появлялся на берегах Ангары. Это доказывало, что плот еще не достиг их аванпостов. Однако около десяти вечера Гарри Блаунту почудилось, будто впереди копошится множество каких-то черных фигур. Перепрыгивая с льдины на льдину, они быстро приближались.

«Бухарцы!» – подумал он.

Проскользнув в носовую часть плота, он указал старому капитану на эти подозрительные передвижения.

Тот принялся внимательно всматриваться в темноту.

– Это всего лишь волки, – сказал он. – Лучше уж они, чем бухарцы. Ну, будем обороняться. Только без шума!

Беглецам и впрямь пришлось не на шутку сразиться с этими свирепыми хищниками, которые рыскали по окрестностям, гонимые голодом и стужей. Волки учуяли плот и без долгих проволочек напали. При сложившихся обстоятельствах беглецам, затевая борьбу, пришлось обходиться без огнестрельного оружия, ведь все происходило недалеко от вражеских постов. Женщины и дети сбились в кучу посередине плота, а мужчины, вооружившись кто рогатиной, кто ножом, а большинство попросту палками, приготовились отразить атаку. И все молча, без криков, зато волчий вой и рычание буквально рвали воздух.