Читать книгу - "Под флагом цвета крови и свободы - Екатерина Франк"

– Ты ненавидишь меня за то, что я не сказал тебе о твоем отце? – спросил вдруг Джек, подняв голову. Эрнеста выдержала его взгляд с явным трудом:

– Что ты хочешь от меня услышать? Что я чертовски зла на тебя? Да, это, несомненно, так. Но ты же не думаешь, что я стану выяснять с тобой отношения, когда за нами гоняются по пятам восемь испанских галеонов, угрожая превратить наши корабли в решето, а всю команду – в кровавый фарш на корм рыбам? Есть сейчас куда более важный вопрос, чем мои личные проблемы, – стиснув зубы, ответила девушка яростно: – Генри Фокс. Ты лучше всех нас знаешь этого мальчишку, но еще тогда, когда я в первый раз его увидела – и до сих пор, в общем-то, я не могу понять, почему ты так доверяешь ему?

– Вот, значит, как, – почти спокойно протянул Джек, скрещивая пальцы в замок перед грудью. – Это мистер Дойли так сказал тебе?

– Даже если и так, сути это не меняет, – жестко припечатала Эрнеста. Рэдфорд стиснул зубы:

– Он не может быть предателем. Я это знаю так же точно, как то, что я сам не пойду против своих людей. Отец Генри был вернейшим человеком, которого я когда-либо знал…

– Отец? – подняла брови Эрнеста с прорезавшейся в глубине зрачков понимающей усмешкой. – Вот теперь это уже больше похоже на истину. Меня ты не обманешь, Джек, – тихо прибавила она, подходя ближе и усаживаясь прямо на краешек стола; Рэдфорд, уткнувшийся в бумаги с крайне сосредоточенным лицом, вздрогнул и повернулся к ней:

– О чем ты?

– Я не спрашивала ничего об отце – мне бы и в голову не пришло – а ты все равно рассказал, хотя не в твоих интересах ссориться сейчас со мной, – жестким тоном, напоминающим шипение индийской кобры, объяснила Морено. – Хочешь одной правдой скрыть другую? Сказавши раз – говори и два!

– Что ты хочешь узнать? – глухо вымолвил Джек. Эрнеста положила руку ему на плечо, и голос ее чуть заметно смягчился:

– Что произошло тогда, во время бунта? Я знаю, твой старпом предал тебя, подбил команду на мятеж: ты на единственной доске был брошен в открытом море, а они отправились дальше, в Нью–Лондон. Но ведь было что-то еще, верно?

– С чего ты взяла?

– Мистер Дойли считает, что тебе теперь вообще не стоит верить. Я почти полностью согласна с ним, – тон Эрнесты снова стал жестким. – Я спрашиваю только потому, что ты мой друг. О смене курса по твоей милости знают четверо, а не трое – и один из нас отлично обошелся бы без этой информации. Ты уверен, что можно доверять Генри?

– Конечно… Разумеется, я уверен, – мгновенно решительно ответил Рэдфорд; девушка устремила на него тяжелый испытующий взгляд, однако капитан выдержал его и в свою очередь спросил резко: – Это мистер Макферсон сказал тебе что-то о Генри?

– В этом нет необходимости: у меня есть своя голова на плечах, – хищно усмехнулась Морено. – Знаешь, что любопытно? Ты забыл сказать, что между бунтом твоей бывшей команды и этим мальчишкой нет никакой связи. А теперь отрицать уже бесполезно. Мистер Макферсон явно темнил что-то, когда рассказывал мне: я ведь его давно еще спрашивала, почти сразу после того, как стала штурманом…

Джек с размаху откинулся на спинку стула и стиснул пальцами выступающий край столешницы:

– Ты и так уже знаешь практически все.

– Я не знаю главного: можно ли доверять этому парню и есть ли у него мотив сдать нас испанцам, – твердо возразила Морено: – Рассказывай все до конца.

– Мой старший помощник, Дэниел Робинс, устроил бунт среди команды, воспользовавшись тем, что в тот момент у нас был… не слишком удачный период, – криво усмехнулся Рэдфорд, причем в этом быстром движении губ не отразилось ни капли какого-либо веселья – глаза его оставались холодными, мрачными и напряженными. – Мы тогда как раз ушли из «Рочестер и К…», приходилось прятаться от всего и всех, нападать разве что на мелкие рыбацкие шлюпы, а уж как я сбывал добычу с них – и не спрашивай, самому вспоминать не хочется. С ним – с Робинсом, я хочу сказать – мы были знакомы давно, он когда-то даже служил у отца на «Попутном ветре»: собственно, был одним из тех, с кем я и начинал свое капитанство. Мы с ним не всегда ладили, правда – Дэниел был старше меня на добрых два десятка лет, конечно, ему не слишком по душе было подчиняться безусому юнцу, да и характер у него был… ну, представь, скажем, Моргана, только вдвое умнее, вчетверо талантливее и вдесятеро честолюбивее. Моряком он был хорошим, советы давал дельные и команду отлично умел урезонить, вот я и почти не обращал внимание на все остальное. Дурак был, как есть дурак… – Рэдфорд сжал правую руку в кулак и с силой, не удержавшись, ударил о стену; Эрнеста, помолчав, положила ладонь ему на плечо и стиснула своим обычным, почти незаметным со стороны, но неизменно ободряющим жестом:

– Я бы тоже, наверное, после этого не спешила бы брать себе новых старших помощников. Но этот парень ведь заставил тебя передумать, так?

– Они выбрали его новым капитаном. Они не должны были этого делать без моего ведома: на общем собрании я тоже имел право высказаться и объяснить свои действия. А тут – была ночь, как сейчас помню, я закончил с маршрутом поздно, обошел судно и сразу же заснул, словно убитый, – Рэдфорд тяжело, с присвистом втягивал в себя воздух, словно одновременно не хотел вспоминать события той ночи, однако не мог и выбросить их из головы. – Заходит ко мне Дэниел, за ним – еще трое или четверо; я сначала даже не понял, что происходит, попросил объяснений… – Он усмехнулся, непроизвольно дотронувшись до обычно закрываемого волосами шрама над бровью: – Ничего, мне сразу же очень подробно все объяснили, прямо–таки в красках – жаль, я тогда плохо соображал уже, с пробитой головой-то…

– Жаль, что меня там не было, – сквозь зубы процедила обычно невозмутимая Морено. Джек расхохотался – громко, надрывно:

– Думаешь, ты смогла бы там на что-то повлиять? Они как с цепи сорвались… Сначала меня просто били – я-то к этому делу привычный, но среди них никто об этом не знал… Не поверишь, я даже рад был – думал, ну, выпустят ребята пар, вот тогда-то я им и объясню все! Потом… Потом было хуже, – честно кивнул он собственным воспоминаниям, непроизвольно трогая пальцами старые отметины на теле – частично скрытые одеждой, частично – загаром и татуировками, в обычной жизни они были почти не заметны; но Эрнеста, хорошо знавшая, на что способны обезумевшие от отчаяния и ярости люди, с невольным содроганием следила за этими бессознательными движениями.

– Они что же… тебя, своего капитана… – глухо начала она и резко умолкла: рука Рэдфорда, правая, украшенная тремя кольцами–оберегами, лежавшая на колене, непроизвольно дернулась выше, к бедру, и сразу же остановилась на полпути рваным, скомканным человеческой волей движением. Джек дышал все так же тяжело, с явным усилием ловя воздух побелевшими губами:

– Не хочу… – начал он не своим голосом, выдохнул и закончил тверже: – Не хочу говорить об этом. Но тогда… когда я уже потерял всякую надежду и был уверен, что сейчас умру… за меня заступился один человек. Всего один. Он заплатил за это своей жизнью…