Читать книгу - "Шпион по призванию - Деннис Уитли"

Следуя привычке, Роджер проснулся на рассвете и, если не считать небольшой тяжести в голове, не почувствовал последствий бурно проведенного вечера. Умывшись, одевшись, расчесав волосы и подвязав их на затылке, он вышел из комнаты и стал подниматься на крышу.

В этой сравнительно новой части дома крыша имела два треугольных карниза, вокруг которых шла освинцованная дорожка с парапетом, скрывающим карнизы от взглядов из сада внизу. В солнечный день крыша была лучшим местом отдыха для тех, кому нравится одиночество, а открывающийся оттуда вид можно было созерцать до бесконечности.

К северу, вверх по склону, виднелись сады и задние стены больших домов старого города, где всегда можно было наблюдать какую-либо деятельность. К западу тянулись леса, а к востоку, за двойным рядом лип, окаймлявших подъездную дорожку к дому, находилась маленькая гавань. Но самая захватывающая перспектива открывалась к югу, где за лугами и болотами, на которых весной можно было собрать бесчисленное множество яиц чаек, река Лим сворачивала в сторону Солента. За водным пространством шириной в три мили находился остров Уайт. Иногда он был виден так четко, что казалось, его можно коснуться, протянув руку. И молы Ярмута также были различимы невооруженным глазом. В другие дни высоты острова скрывались в тумане, так что виднелась лишь его поросшая деревьями прибрежная полоса, похожая на таинственные тропические джунгли.

Этим утром легкая дымка обещала еще один прекрасный день. Роджер видел Херст-Касл на пологом мысе, но мог лишь смутно различить башню Уорсли напротив него, на острове. Солент здесь был наиболее узок, и это место тысячелетиями служило зловещим путем вторжения в Англию. Веспасиан[24]пересек здесь пролив на галерах перед захватом Лимингтона и отправкой римских легионов в глубь Британии. Вплоть до эпохи королевы Елизаветы[25]французы часто удерживали остров по нескольку месяцев, осуществляя отсюда набеги на прибрежные города к западу до самого Девона.

По этой причине Болдуин де Редверс, второй граф Девонский и феодальный властитель Лимингтона, счел маленький аванпост своих обширных владений слишком дорогим для защиты и в 1150 году даровал городу свободу, сделав его одним из первых вольных городов в Англии. Тем не менее последние два столетия, несмотря на частые тревожные периоды, горожане пребывали в безопасности за щитом королевского флота, и каждый день здесь напоминал о том, что могущество Британии зиждется на море. С берега часто были видны бриги и бригантины, фрегаты, шлюпы и большие трехпалубные корабли, отправляющиеся охранять британскую торговлю в дальних морях или привозящие богатства, которые служили предметом зависти всего мира.

Но сегодня Роджер даже не взглянул на барк, плывущий к берегу против легкого юго-западного ветра. Его воображение живо рисовало грядущий разговор с отцом. Он не сомневался, что напросился на жестокую порку, куда худшую, чем удары бамбуковой палкой, которых ему удалось избежать вчера вечером. Теперь, когда он повзрослел, отец наверняка возьмется за плеть и не станет жалеть ударов. С мыслью о порке он в конце концов свыкся, но что делать потом? Должен ли он отступить или продолжать настаивать на своем, рискуя подвергнуться дополнительному наказанию?

Роджер чувствовал себя безмерно одиноким и отчаянно желал обсудить с кем-нибудь свое затруднительное положение. Обращаться к матери было бесполезно, так как, несмотря на всю любовь к нему, она настолько обожала мужа, что считала правильным каждое его решение. Джек Бонд из Бакленда, лучший друг Роджера, еще не вернулся из Итона, а Дик Эдди из Пристлендса, как выяснилось вчера, слег с оспой. Конечно, Роджер знал многих других ребят, живущих по соседству, но не был с ними настолько близок, чтобы поделиться своей бедой.

Неожиданно ему на ум пришла мысль о Джорджине Тереби. Роджер ни за что на свете не обратился бы за сочувствием в критической ситуации к обычной девушке, но Джорджина ни в коей мере не являлась обычной девушкой. Тереби по весьма веской причине не имели авторитета в местном обществе, и Роджер был единственным соседом, посещавшим их дом. Впервые он повстречал Джорджину в лесу, катающуюся верхом в одиночестве, что само по себе было нетипичным для молодой девушки, но Тереби жили по собственным законам. Случайное знакомство вскоре переросло в теплую дружбу. Конечно, Роджер знал, что Джорджина — тщеславная и своевольная кокетка, но у полковника Тереби не было ни жены, ни других детей, и одинокое существование, отсутствие женского влияния привело к тому, что она обладала мальчишеской внешностью и повадками: прямотой и бесшабашной смелостью, а потому стала ему хорошим товарищем.

Роджер думал о Джорджине и все сильнее утверждался во мнении, что она поймет его и при ее-то сообразительности, возможно, даже подскажет выход из положения. Отец накануне не назначил часа беседы и вообще еще не встал с постели, следовательно, ничто не мешало Роджеру выйти, даже не сообщая слугам, куда он намерен отправиться. Поездка верхом к Тереби, по крайней мере, отсрочила бы тягостную встречу с родителями за завтраком. Роджер осторожно спустился с крыши, вышел к конюшням, оседлал свою кобылу и поскакал по аллее в сторону Хайклифа.

Семимильная поездка привела его к месту назначения. Хайклифом именовался район, где находился замок, в который лорд Бьют, бывший министр и наставник короля, удалился в преклонные годы. Принадлежащий Тереби Хайклиф-Мэнор был комфортабельным кирпичным домом с большими двойными окнами, глядящими на ухоженную лужайку и сады. Сам дом стоял отнюдь не на возвышенности, но его местоположение можно было определить за много миль в любом направлении благодаря нелепой, как считали местные жители, причуде полковника. Он увлекался новыми изобретениями и, чтобы проверить крепость железных перекладин в сравнении с деревянными балками в качестве каркаса здания, при помощи упомянутых железных перекладин воздвиг несколько лет назад неподалеку от дома башню высотой сто пятьдесят футов. Узкая и прямоугольная, она возвышалась среди чистого поля и служила отличным ориентиром для кораблей и жителей окрестных мест.

Когда Роджер вошел в холл, Тереби как раз спустился к завтраку и тут же пригласил визитера к столу. Полковник был худощавым мужчиной лет пятидесяти пяти, куда более походившим на ученого, чем на солдата, каковым был лишь в молодые годы, так как богатый отец купил ему чин подполковника. После смерти отца он быстро продал чин и провел несколько лет в путешествиях, посетив даже такие отдаленные страны, как Турция и Россия. По возвращении полковник страстно влюбился в первую красавицу графства и, к радости друзей и знакомых, женился на ней. Но счастье их продолжалось недолго. Однажды ночью упавшая свеча подожгла занавески кровати его несчастной жены, и она сгорела, прежде чем кто-либо успел прийти ей на помощь.

На несколько месяцев полковник закрылся в своем доме, отказавшись от всех утешений. Потом начали циркулировать скандальные слухи. Поговаривали, что полковник содержит в доме цыганку. При тогдашних весьма снисходительных требованиях морали никто из соседей не осудил бы его за желание утешиться с хорошенькой любовницей, хотя то, что он поселил ее в доме, куда всего восемнадцать месяцев назад привел молодую жену, сочли бы дурным тоном. Но когда через несколько месяцев полковник открыто объявил, что женился на цыганке, соседи не стали скрывать возмущения.