Читать книгу - "Кладоискатель и золото шаманов - Юрий Гаврюченков"

Муравьед продолжал лакать, периодически салютуя лапами. Я обратил внимание, что на газончике среди травки протоптаны дорожки от будки к пню, от пня за будку и кольцом вокруг нее. Муравьед подтвердил мои предположения, закончив трапезу. Прополоскал пасть в ведерке и отправился на прогулку, следуя трусцой по выверенному маршруту, размахивая широким, похожим на флаг хвостом. С тропинки он не сходил. Зрелище было жутковатое. Казалось, зверь осознаёт свое бедственное положение и старается сохранить спортивную форму в надежде на освобождение. Я вспомнил, как сам нарезал восьмерки по тюремному двору – из угла в угол, по диагонали, чтобы сделать больше шагов.

Мне сделалось не по себе, и я отправился к птицам. Дабы отвлечься от арестантских кошмаров, я постарался переключиться на гольдберговскую тему. Шагая вдоль вольеров с токующими глухарями, суетящимися дроздами, поползнями и свиристелями, я размышлял о предстоящей экспедиции. Теперь уже было ясно, что поеду. Другой вопрос, с кем и на каких условиях. Человеческий фактор в таких делах – вещь немаловажная. На Славу я мог рассчитывать целиком и полностью, а вот другой предполагаемый участник похода – двоюродный брат Давида Яковлевича Вадик – требовал повышенного внимания. Вадик был человек особенный. С ним-то и следовало пообщаться до окончательного разговора с Гольдбергом. Вадик был утонченной натурой, и его следовало прокачать ненавязчиво, заехав под каким-нибудь благовидным предлогом. С гольдберговским брательником я был немного знаком и ведал о его увлечениях: револьверы и бабочки.

Ненавязчиво… ненавязчиво! Я с облегчением вздохнул и поцокал распушившему хвост глухарю. Птица немедленно запрокинула голову и отозвалась пощелкиванием. Глухарю, как и мне, было скучно, и каждый из нас развлекался. Я подмигнул птице. Решение сложной задачи было найдено. Коли Вадик так любит револьверы, то он получит в коллекцию еще один. У меня весьма кстати образовался подходящий экземпляр. Вместо того чтобы выбрасывать «Удар», я его пристрою в хорошие руки. Пусть напоследок послужит. Стрелять из него Гольдберг-младший не станет, посему волына пролежит в шкафу до скончания веков и ни в какой милиции не засветится. Нехай вчерашний инцидент с пацаном останется для всех тайной. Да здравствует глухарь![4]

Я посмотрел на часы. До встречи с Костиком оставалось минут сорок; зверей еще можно было обозревать и обозревать.

– Здравствуй, Илья!

Я оглянулся. Мир тесен. Ирка, молодая мамаша из пролетарской семьи, с которой я имел удовольствие близко пообщаться прошлым летом, держала за руку свою трехлетнюю дочь Соньку.

– Привет! – изобразил я на лице светлую радость.

– Ты что тут делаешь?

– Гуляю, – простецким тоном ответил я и улыбнулся.

– Один? – удивилась Ира.

– Один. Савсэм адын.

Тон тифлисского кинто сделал свое дело. Ира, привыкшая видеть меня в компании жены, на миг растерялась, но скоренько сориентировалась и стала само обаяние. Это она умела.

– Ну вот, – сказала она, – живем в одном дворе, а встретились лишь в Зоопарке. Так ты здесь один?

Догадаться, какие выводы о моей семейной жизни делает Ира, было нетрудно, но не объяснять же, что я жду торговца оружием. Впрочем, наплевать, что она думает. Пришел убивать время, так делай это с радостью.

– Совершенно один, – скорчил я умильную гримасу Соньке.

Та недоверчиво глянула на меня. На ребенка я хорошего впечатления не производил, чего нельзя было сказать о мамаше. Последнюю как магнитом притягивало наличие в моем кармане толстого кошелька. По причине бедственного материального положения сей аргумент был для нее решающим.

– Пойдем на пони покатаемся, – то ли предложила, то ли спросила она то ли у меня, то ли у дочки.

– Пойдем, – согласился я, поскольку Сонька молчала.

Покуда девушка в грязных брезентовых штанах возила отпрыска на своей замызганной животине, Ира успела залезть мне в душу и обосноваться там с присущим ей талантом. Однако же рассчитывать ей можно было только на поездку домой. Ничем иным помочь в ее нелегкой жизни я не мог.

– Подожди тут, я минут через пятнадцать приду, – глянул я на циферблат.

– Ты куда? – забеспокоилась Ира.

– Приспичило посетить некое заведение, – успокоил я барышню, заподозрившую, что кавалер таким образом надумал скрыться. Ничего, потерпит, не вести же с собой. То-то Костик зашугается…

Костя переминался с ноги на ногу у «Нивы», помахивая кошелкой. Мы залезли в машину, и я получил увесистый бумажный пакет с чем-то угловатым.

– «Токарев» с запасной обоймой и шомполом, – негромко сказал Костя.

– Молодца, – одобрил я. – Ты бы еще кобуру в комплект положил.

– Что, надо?

– Обойдусь, не на парад, – хмыкнул я.

Мы скрепили сделку рукопожатием и разошлись, каждый в свою сторону.

Ирка ждала меня у вольера с верблюдом. Он линял и напоминал косматую шерстяную гору неправильной формы. По причине скудной кормежки горбы у него были совсем крохотные, отчего он более смахивал на дромадера с пачки «Кэмел», нежели на полноценного двугорбого корабля пустыни.

– Всё в порядке? – убедилась Ирка в чистоте моих намерений. Я не покинул бедную даму, а если и задержался, то минут на пять, не более.

– Разумеется, – заверил я.

Ира расплылась в улыбке. Верблюд с отсутствующим видом сосал железную верхушку ограды, уставясь в пространство маленькими гноящимися глазками.

– Домой поедем?

– Поехали. – Ира обернулась, ища ребенка. – Сонька, иди сюда.

Когда мы разместились в «ниве», Ирка оглядела сваленное сзади снаряжение.

– В поход собираешься?

– Угадала. – Я запустил двигатель. «Мамай в поход собрался…» Доберусь я когда-нибудь до капища или нет? Вечно какие-то ничтожные делишки встают на пути благородной науки. Пора отринуть меркантильные интересы и заняться бескорыстным трудом! Я усмехнулся, и мы поехали.

– Что смеешься? – спросила Ира. Сонька сидела у нее на коленях и с любопытством глядела в окно.

– Да так, о своем.

– Один поедешь?

Я кивнул.

– Скучно не будет? Может, меня с собой возьмешь?

Я покосился на нее и задавил лыбу. Ирка сразу сделала невинное лицо.

– А что такого? Я бы тебе готовила.

– Спасибо, – ответил я. – Но я сам неплохо готовлю.

– Знаю, – вздохнула Ира. – Тебе в походе скучно не бывает?

– Никогда, – соврал я. – И не только в походе, а вообще по жизни.

– А мне бывает, – призналась Ирка и добавила, помолчав: – Без тебя.