Читать книгу - "33 визы. Путешествия в разные страны - Юрий Александрович Жуков"

Но при всем при том мы в эти дни читали в газетах, что двадцать три члена кортесов — испанского подобия парламента, где заседают не избранные, а назначенные лица, — обратились в правительство с взволнованным письмом: «На многих наших основных предприятиях, — писали они, — господствуют иностранцы, а в руководстве многими другими участвует лишь незначительное меньшинство испанцев». Эти члены кортесов высказывали обоснованную тревогу по поводу того, что в 1968 году Испания уплатила за границу огромную сумму — десять миллиардов песет в виде концессионных платежей или возмещения за так называемую «техническую помощь». И они просили правительство обнародовать такие данные:

1. В каких испанских фирмах и предприятиях сейчас большую долю капитала составляют средства иностранцев?

2. Планируется ли принятие новых практических мер контроля, чтобы избежать выплаты за границу крупных сумм в качестве компенсации за техническую помощь?

Пока что эти вопросы остались без ответа. А тем временем испанская общественность все громче высказывает озабоченность по поводу еще одного аспекта того, что полушутя-полусерьезно именуют «колонизацией» Испании ее добродетелями с Запада: речь идет о поистине чудовищном нарушении равновесия внешней торговли страны. Судите сами: в 1968 году Испания сумела продать своих товаров на 1589 миллионов долларов, а ввезла к себе из-за границы — на 3522 миллиона. Чистый дефицит — 1933 миллиона! Итоги первого полугодия 1969 года столь же неутешительны...

И тут встает как большая национальная проблема мучительный для людей, стоящих у кормила власти, но неотвратимый вопрос: а не пора ли признать, что сама идея крестового похода против коммунизма, во имя которой был погублен миллион жизней испанцев три десятилетия тому назад, обернулась против собственных интересов Испании? И не пора ли сделать отсюда практический вывод, что вести дела с социалистическими странами не только можно, но и должно? О, конечно, в такой прямолинейной и откровенной форме эти вопросы не ставятся. Но вот телетайпы американского агентства Юнайтед Пресс Интернейшнл отстучали во всех редакциях мира, пользующихся его информацией из Мадрида:

«По иронии судьбы (!) Испания часто обнаруживает, что иметь дело с Восточной Европой проще, чем с Западом. По мнению политических наблюдателей, тяга Испании на Восток является попыткой проводить менее зависимую от Запада внешнюю политику. Торговля Испании с коммунистическим миром пока составляет менее пяти процентов от общего объема ее экспорта и импорта. Экспорт в восточные страны в прошлом году составил 73 миллиона долларов по сравнению с 64 миллионами долларов в 1967 году. Импорт с другой стороны «железного занавеса» составил 69 миллионов долларов в 1968 году по сравнению с 54 миллионами долларов в 1967 году. Многие испанские бизнесмены считают, что это — только начало».

Торговать с социалистическими странами испанские фирмы начали в 1957 году. С тех пор объем этой торговли увеличился вчетверо. Испания строит грузовые суда для Польши, шлет апельсины в Чехословакию, продает легковые машины Югославии. Она ввозит уголь из Польши, мясо из Болгарии, цемент из Германской Демократической Республики. На последней ярмарке в Барселоне были представлены уже шесть социалистических стран. Испанские фирмы в свою очередь были представлены на недавней международной выставке обуви в Москве. Их товары появляются в советских магазинах. А один делец в Мадриде сказал мне: «Вот недавно мы купили у вас горные комбайны для угольных шахт. Хорошие комбайны». Недавно было заключено советско-испанское соглашение о рыбной ловле: советский рыболовный флот, работающий в Атлантике, сможет пользоваться гаванью Санта-Крус-де-Тенерифе на принадлежащих Испании Канарских островах. Наши торговые суда будут заходить в испанские порты. В Мадриде открылось представительство советского торгового флота.

Испанские купцы поначалу с опаской подходили к торговле с социалистическими странами: слишком был насаждавшийся на протяжении десятилетий антикоммунистический психоз. Но дела есть дела, и, сравнивая эту торговлю, построенную на взаимной выгоде, с волчьими законами их отношений с партнерами на Западе («Это же грабеж!» — сказал мне тот же мадридский делец), они понемногу начинают действовать смелее.

Что же говорить о простом народе, который на протяжении долгой и мучительной черной ночи, опустившейся на Испанию в 1939 году, не переставал верить в то, что рано или поздно железный занавес, отрезавший страну от стран социализма, проржавеет и рухнет?

«Вы даже не можете себе представить, какую уйму самых страшных вещей за эти тридцать лет нам рассказывали о вашей стране, — сказала мне учительница математики в Сан-Себастьяне и вдруг добавила: — А все-таки мы любим вас».

«Мой старший брат был политическим комиссаром в республиканской армии, — говорил мне мадридский журналист. — Он погиб. Мой отец был солдатом-республиканцем. Он попал в концентрационный лагерь, вышел оттуда инвалидом и вскоре умер. Я в 1939 году был мальчиком. Начал жизнь с нуля. Сейчас работаю в газете. Политикой не занимаюсь. Но я хочу напомнить вам: у тех, кто был побежден в 1939 году, есть дети. И эти дети помнят, что сделал Советский Союз для их отцов».

Молодой клерк в Бильбао, степенный, круглолицый, тщательно причесанный и выбритый до синевы в щеках юноша, сказал нам: «Коплю деньги на поступление в дипломатическую школу и изучаю русский язык. Я уверен, что рано или поздно будут установлены дипломатические отношения с СССР и мечтаю поехать в Москву хоть самым младшим, хотя бы техническим сотрудником посольства».

Мы проехали сотни километров по испанской земле, побывали во многих городах, и всюду нас принимали радушно. Только в Бургосе нам попался задиристый гид — видать, из фашистской фаланги, — он все время восхвалял основателя этой партии Антонио Примо де Ривера, казненного республиканцами, — официальные власти пытаются создать культ вокруг его имени. Так вот, этот гид вызывающе спросил сопровождавшую нашу группу представительницу «Интуриста» Марию Ивановну Туркину, верует ли она в бога, и, получив отрицательный ответ, презрительно сказал: «Поганая!» Но это, повторяю, была единственная встреча такого рода.

Особенно запомнились встречи с испанцами, вернувшимися из СССР, который в трагические дни исхода республиканцев предоставил им убежище. Многие из них были тогда крохотными детьми, — мы помним, как трогательно встречали тогда наши люди пароходы с ними. Дети выросли, получили образование, начали работать. Но родина есть родина, в Испании бытует поговорка: когда испанец возвращается на родину, он рождается второй раз. Эти люди знали, что их ждут суровые испытания: можно оказаться без работы, можно даже попасть в тюрьму. Но они упрямо говорили: «Наше место там».

В рабочем пригороде Бильбао под названием Бегонья на площадке у древней церкви шел детский праздник. Один паренек насвистывал на