Читать книгу - "Из Парижа в Бразилию по суше - Луи Буссенар"

Спустя пять дней, двадцать первого мая, два мощных перуанских корабля, в коих вскоре узнали «Индепенденцию» и «Уаскара», подошли к Икике в полной уверенности, что им достаточно лишь показаться, чтобы сорвать блокаду и захватить маленькие чилийские суденышки. В подобном предположении не было ничего из ряда вон выходящего, поскольку бронированный фрегат «Индепенденция» водоизмещением две тысячи тонн имел машину в пятьсот пятьдесят лошадиных сил и восемнадцать крупных орудий «армстронг», а монитор «Уаскар», водоизмещением тысяча триста тонн, – машину в триста лошадиных сил, два орудия «армстронг», установленных во вращавшейся башне, и еще две пушки на палубе.

Однако дон Артуро Прат и дон Карлос Кандель, командовавшие соответственно «Эсмеральдой» и «Ковадонгой», придерживались иного мнения. Молодые, бесстрашные, верные своему долгу, они решили биться не на жизнь, а на смерть. И это не было пустым бахвальством.

«Уаскар» атаковал «Эсмеральду», чья астматическая машина буквально задыхалась, а «Индепенденция» – «Ковадонгу». Завязалась артиллерийская перестрелка.

Бронированные корабли вышли из нее целехонькими, деревянные же суда чилийцев получили сильные повреждения.

Убедившись, что предпринятая ими попытка запугать противника и заставить его капитулировать успехом не увенчалась, перуанцы вознамерились покончить со смельчаками.

Первой жертвой должен был стать корвет «Эсмеральда». Командир «Уаскара», взбешенный сопротивлением этой старой калоши, изрешеченной снарядами, но не сдававшейся, задумал продырявить ее корпус стальным тараном. «Эсмеральде» дважды удалось увернуться от столкновения с монитором. Но затем на какой-то миг оба судна сошлись вплотную и началась стрельба в упор. Снаряды рвали на куски дерево, осколки рикошетом отлетали от стальной брони.

Чилийский командир приказал поднять на главную мачту флаг. Морякам известно, что это означает: «Утонем, но не сдадимся!»

Получив новый удар в борт, корвет опять оказался бок о бок с монитором. Капитан Прат вместе с одним из офицеров и солдатом прыгнул с саблей в руке на палубу «Уаскара» и прокричал, обращаясь к своим, рвавшимся в бой матросам:

– На абордаж!

Но, к несчастью, корабли в этот момент стали расходиться, и чилийский экипаж не успел последовать за своим героем-командиром. Капитан сдержал данную им клятву сражаться до последнего: он и два его соратника погибли смертью храбрых на палубе монитора.

«Уаскар» снова понесся на «Эсмеральду» и на этот раз пропорол, словно железным клинком, ее борт. Корвет, с вышедшей из строя машиной, замер на некоторое время на месте, а затем стал погружаться в воду. Артиллеристы, воспользовавшись последним оставшимся у них мгновением, выпустили по вражескому кораблю еще один снаряд.

– Да здравствует Чили! – раздался крик с уходившей под воду палубы.

Через какой-то миг в морской пучине исчез и трехцветный чилийский флаг.

Так геройски погибли корвет «Эсмеральда» и его доблестный экипаж.

Снаряды рвали на куски дерево

Впрочем, не все моряки утонули: из ста восьмидесяти человек, находившихся на борту отважного судна, шестьдесят подобрали спущенные с «Уаскара» шлюпки. Почти все спасенные матросы были ранены и лишь чудом продержались на воде до подхода лодок с вражеского корабля.

Однако корвет и павшие в сражении члены его экипажа были вскоре отомщены.

Сколь неправдоподобным ни покажется этот факт, но бедная маленькая паровая шхуна «Ковадонга» мужественно выдерживала атаки «Индепенденции», в четыре раза превосходившей ее по боевой мощи. Насквозь пробитое снарядами, чилийское судно яростно отбивалось от могучего противника, противопоставляя его восемнадцати пушкам, обрушивавшим на «Ковадонгу» огненный шквал, всего два орудия. К счастью, машина шхуны не пострадала во время этой жаркой схватки.

«Индепенденция» решила поступить с бесстрашным маленьким кораблем точно так же, как это только что сделал «Уаскар» с «Эсмеральдой», то есть, попросту говоря, потопить его. Однако капитан Кандель, прекрасно знавший берег, развернул судно таким образом, чтобы у противника создалось мнение, будто его судно пытается спастись бегством. Воспользовавшись неглубокой осадкой шхуны, он смело повел ее над подводными рифами. Перуанский же фрегат, устремившийся за «Ковадонгой», сел на мель.

Хотя его судно получило несколько пробоин, Кандель повернул свою шхуну к «Индепенденции», открыл по ней артиллерийский огонь и покинул театр военных действий лишь после того, как убедился, что самого мощного корабля перуанского флота больше не существует.

В то время, как «Уаскар» подбирал потерпевших кораблекрушение моряков «Индепенденции», «Ковадонга», с трудом держась на поверхности вод, гордо приближалась к порту Антофагасты, где она намеревалась залечить свои раны…

Если при изложении политической и экономической обстановки, сложившейся в трех воюющих республиках, автор счел своим долгом в деталях рассказать о вышеописанном выдающемся факте военной истории, то им руководило желание не только обратить внимание читателя на героизм и патриотические действия чилийцев, но и показать, сколь упорно и остервенело одни испано-американцы истребляли других. Мало того, они собирались во все больших масштабах продолжить на земле и воде эту борьбу не на жизнь, а на смерть.

Однако вернемся к нашему повествованию.

Перу, испытывая нехватку оружия еще до начала боевых действий, заключила торговые сделки с несколькими заводами в Европе и Америке. Когда же она объявила Чили войну, торговые контрпартнеры Перу резко увеличили ей кредиты и заранее подсчитывали сумму, которую возьмут они с Чили в счет возмещения убытков, ибо никто, кроме, быть может, самих чилийцев, не предполагал, что это небольшое государство ожидает победа.

Поезда с предназначавшимися Перу оружием и снаряжением не переставая следовали один за другим по узкому Панамскому перешейку – пути сравнительно короткому и надежному. Напрасно чилийские дипломаты энергично возражали против этого вопиющего нарушения рядом государств нейтралитета. Их заявления не доходили до ушей соответствующих лиц, пока успех Чили не сбил спесь с Перу и не доказал далеко не беспристрастным «нейтральным» странам, что следовало бы считаться с республикой, расположенной на западном побережье Южной Америки.

Правительство Колумбии, не в силах более закрывать глаза на эти скандальные перевозки, приказало изучить все обстоятельства данного дела. Результаты расследования оказались весьма красноречивыми, и тогда пресса Боготы, желая дать объяснение недостойным, компрометирующим страну фактам, высказала мысль, что федеральное правительство Панамы продалось за немалую сумму агентам Перу, причем это предположение так и не было никогда опровергнуто^[249].