Читать книгу - "Скарамуш. Возвращение Скарамуша - Рафаэль Сабатини"

В тот день они больше не разговаривали, но на следующий встретились снова. Их как будто тянуло друг к другу. На этот раз больше говорил Андре-Луи, а барон слушал.

– Господин де Бац, я долго размышлял над тем, что вы мне вчера сказали. Если вы точно описали положение дел, то революционная твердыня, как мне представляется, имеет несколько уязвимых мест. Признаюсь, мой интерес вызван личными мотивами. Обычно так и бывает, только люди редко в этом признаются. Я искренен с вами, господин барон. Все мои надежды в жизни связаны с реставрацией монархии, а причин ожидать, что возвращение власти Бурбонам произойдет в результате европейского вмешательства, я не вижу. Если монархия во Франции и будет восстановлена, то лишь в результате внутреннего переворота. А благодаря вашему вчерашнему рассказу я, кажется, понял, как придать ему необходимый импульс.

– О! И как же? – встрепенулся барон.

Андре-Луи ответил не сразу. Он сидел в задумчивом молчании, словно хотел еще раз мысленно убедиться в логичности своих выводов, прежде чем высказать их вслух. Наконец он очнулся, огляделся и обратил взгляд на галерею над гостиной. Собеседники были совершенно одни. В этот час жители Хамма занимались своими делами – лишь под вечер они приходили выпить пива и сыграть в карты, в кости или в триктрак.

Андре-Луи подался к барону через разделявший их узкий желтый стол. Его темные глаза блестели, на выдававшихся скулах проступил румянец.

– Вы назовете мою идею безумной.

– У меня у самого таких полным-полно. Смелее.

– На эту мысль меня натолкнули два ваших вчерашних утверждения. Во-первых, о корыстолюбии и продажности тех, кто сегодня управляет Францией, и, во-вторых, о том, что если бы в стране царил такой хаос, как думают за границей, то огонь революции пожрал бы ее самое за несколько дней.

– Вы сомневаетесь в моих утверждениях?

– Нет, господин барон. Я понимаю, что власть в стране перебрасывали, словно мяч, из рук в руки, покуда она не оказалась в руках последних ничтожеств. Дальше – или, точнее сказать, ниже – перебрасывать некому.

– Вы забыли, что отчасти еще сохраняют власть жирондисты, – медленно произнес де Бац. – Едва ли они соответствуют вашему отзыву.

– Из рассказанного вами можно заключить, что они будут сметены естественным ходом революции.

– Да. Мне это представляется неизбежным.

– Национальный конвент держится у власти благодаря безоговорочному доверию населения, которое убеждено в абсолютной честности депутатов. Прежние правительства пали, когда обнаружилось, что они состоят из продажных карьеристов и грабителей нации. Народ верит, что его собственное нищенское существование было вызвано исключительно этой продажностью и грабительской политикой и что теперь все изменилось. Люди думают, что всех мошенников разоблачили, изгнали, гильотинировали, уничтожили; они верят, что вместо негодяев пришли неподкупные борцы за справедливость, которые скорее вскроют себе вены, чтобы напоить страждущих, чем незаконно присвоят хотя бы лиард из государственной казны.

– Прекрасно сказано и свидетельствует о верном понимании толпы.

Андре-Луи пропустил замечание барона мимо ушей.

– Если бы народу открылось, что те, кто составляет его последнюю надежду, еще более продажны, чем их предшественники, если бы народ убедился, что эти революционеры навязали ему себя хитростью, лицемерием и ложью только для того, чтобы жиреть на развалинах нации, – что бы тогда случилось?

– Если бы это удалось доказать, произошел бы взрыв. Но как доказать?

– Правда всегда легко доказуема.

– Теоретически – да. Но мерзавцы слишком прочно сидят на своих местах. С наскоку их не взять.

Андре-Луи не согласился:

– Не может бесчестный человек прочно сидеть на своем месте только потому, что окружающие верят в его честность. По вашим словам, регент в своем деревянном шале сочиняет манифесты, призванные расшевелить европейские дворы. А не лучше ли было бы расшевелить население Франции? Разве так трудно возбудить подозрение к власть имущим, даже если они слывут честными?

Барон просиял.

– Во имя всего святого! Вы совершенно правы, mon petit! Репутация власть имущих не менее уязвима, чем репутация женщины.

– Вот именно. Спровоцируйте вокруг мошенников скандал, представьте доказательства их продажности, и произойдет одно из двух: либо бунт и переворот с последующим возвращением к власти прежнего правящего класса, либо воцарение хаоса и анархии, коллапс государственного управления, неизбежные голод и разруха. Революция пожрет себя сама.

– Господи, да будет так! – воскликнул де Бац. Он обхватил голову руками, закрыл глаза и задумался. Моро изнывал от нетерпения, но молчал. Когда полковник поднял голову, его гасконские глаза горели. – Безумная, говорите, идея? И все-таки она осуществима.

– Дарю ее вам.

Но барон покачал головой.

– Чтобы проработать детали и наблюдать за исполнением плана, необходим ум человека, способного родить такую идею. Это задача по плечу только вам, господин Моро.

– Точнее сказать, Скарамушу. Здесь нужен его особый талант.

– Называйте себя как угодно. Вообразите, чего вы достигнете, если ваши усилия увенчаются успехом. А ведь это, если взяться за дело с умом, весьма вероятно. Вы окажетесь в положении спасителя монархии.

– Скарамуш – спаситель монархии!

Де Бац не обратил внимания на его сарказм.

– И подумайте о великой награде, которая ждет такого человека.

– Стало быть, вы все-таки верите в благодарность принцев.

– Я верю в способность спасителя монархии добиться оплаты своих услуг.

Андре-Луи промолчал. Он грезил наяву. Мысль о том, что люди, обращавшиеся с ним подчеркнуто высокомерно, будут обязаны его гению восстановлением своего могущества, была удивительно приятна. Не менее приятной была мечта о величии, коего он заслуживал в этом полном глупцов мире, величии, которого он мог бы достигнуть собственными стараниями и которое не колеблясь разделил бы с Алиной.

Голос барона вернул его к действительности.

– Ну так как? – спросил де Бац хрипло, нетерпеливо и даже с тревогой.

Андре-Луи улыбнулся.

– Пожалуй, я рискну.