Читать книгу - "Рам и Гау. Повесть об обезьянолюдях - Софья Радзиевская"

Наконец усталость заставила мальчика перейти с бега на шаг. Время от времени он подходил к реке, погружал лицо в холодную воду и с жадностью пил, втягивая воду ртом — зачерпывать её ладонями он не умел. Купанье освежило бы его, но люди орды, как обезьяны, боялись воды и добровольно в неё не входили.

Иногда Рам нагибался и, не доверяя глазам, с наслажденьем принюхивался к следам на песке. Да, они прошли здесь: запах становился всё сильнее. Значит, он догонял своих!

Вдруг мальчик тихо вскрикнул и кинулся к кусту шиповника: на колючей ветке висел клочок волос — тёмных, не таких, как рыжие волосы врага. Задыхаясь от волнения и не обращая внимания на колючки, Рам схватил клочок, зажал его в руке.

В этом месте заросший кустарником берег полого спускался к воде. Трава под кустом была примята. Кто-то, сойдя с отмели, на четвереньках тяжело протащился в кусты, оставив на колючках клок волос. Запах не вызывал сомнений: это — свой. Другие следы шли по отмели дальше, и они тоже источали знакомый запах. Рам остановился, ноздри его усиленно шевелились, морщины на лбу собирались в глубокие складки.

Следы разошлись. Куда же идти? Принюхиваться мало: приходилось думать. Рам мучительно гримасничал, нагибался к следам на песке, осторожно касался их пальцами. Затем поворачивался к примятой траве, обозначавшей другой след, который уводил его вверх по обрыву. Наконец, не в силах решиться, он бросился на землю и, прижавшись к ней лицом, тихонько заскулил, как отчаявшийся щенок.

Рам лежал так долго. Приподнявшись, он затаил дыхание, прислушался: сомнений не было. Кто-то прерывисто дышал за кустами, сдерживаясь, чтобы себя не выдать.

В одно мгновение Рам оказался на ногах. Ещё миг — и он без памяти кинулся бы прочь от опасного места. Но лёгкий ветер пахнул ему в лицо. Здесь, за кустами, запах орды был даже сильнее, чем на отмели.

Мальчик опустился на четвереньки и проворно нырнул под нависшие колючие ветки. Они и с его косматой спины захватили свою долю шерстистых волос. Но Рам этого не чувствовал. Он полз, всё явственнее ощущая родной притягательный запах. Тот, невидимый, кто скрывался в кустах, почувствовал его приближение и затаился.

Колючие ветки спустились так низко, что Раму пришлось лечь на землю и ползти на животе, извиваясь, как змея. И тут в гуще ветвей перед ним блеснули настороженные глаза. Рам рванулся вперёд, но колючки впились в его спину. Не чувствуя боли, тихо взвизгивая от радости, он уткнулся лицом в землю у самых ног лежащего человека.

Мук! Старик вовремя успел удержать тяжёлое рубило, уже занесённое над головой мальчика: ветер дул от него навстречу Раму, не давая Муку распознать — свой это или чужой. Он ожидал врага. Откуда же здесь, в кустарнике, взяться другу?

Тихое довольное ворчанье Мука и визг счастливого Рама — это была ещё не настоящая человеческая речь. Они не могли как следует рассказать друг другу, что случилось с каждым. Но радость встречи была понятна обоим.

Наконец они немного успокоились. Мук, жалобно вздохнув, пошевелил ногой: глубокая рваная рана тянулась от колена вниз. Наверное, было очень больно — старик тяжело дышал и временами тихо всхлипывал.

Рам сидел подле него, обхватив свои коленки руками. Он поглядывал то на Мука, то на узкий лаз под ветвями, по которому только что пробрался сюда. На лбу его собирались глубокие складки: шла смутная работа мысли.

Когда прошли первое волнение и радость встречи с Муком, Рам почувствовал, что его тянет идти дальше по следам орды. Туда, где много людей, и не важно, как они к нему отнесутся. Пусть даже бьют, как прежде, пусть дразнят, но он хочет быть с ними. Со всеми.

Мук был мгновенно забыт. Мальчик всунул уже голову в лаз под колючими ветками, как вдруг позади раздался чуть слышный стон. Рам невольно вздрогнул, обернулся. Старик умоляюще смотрел на него. Он ни о чём не просил, он знал: у орды нет обычая оставаться возле больных, которые не могут следовать за здоровыми. Их не убивали, их просто покидали. Муку и в голову не приходило, что может быть иначе. Когда он опустился на песок не в силах двигаться дальше, орда покинула его. Люди проходили мимо, молча взглядывали и двигались дальше. Так поступал и он, когда был здоров. А теперь и Рам уйдёт. Тоска одиночества охватила старика, и он горько простонал.

Рам взглянул на Мука, потом на тропку под ветвями, потом опять повернулся назад. Мук медленно поднял руку и показал на ягоды боярышника.

— Еда! — тихо произнёс он одно из немногих звуков-слов, которыми пользовались люди орды.

И тут Рам забыл о следах на берегу. Он проворно вскочил, набрал полную горсть спелых ягод и высыпал их на землю перед стариком. Тот с жадностью хватал и глотал их, почти не разжёвывая. А Рам рвал ещё и ещё. Наконец, он снова уселся на землю спиной к тропинке, обняв колени руками. Мук не спеша докончил последнюю горсть ягод и с благодарностью взглянул на Рама. Тот ответил ему добрым взглядом. И тут губы старика и мальчика дрогнули и растянулись в улыбке.

Рам очень удивился бы, если бы ему объяснили, какой благородный поступок он совершил. Да и слова такого не было в их бедном языке. Но в эту минуту оба — и старик и мальчик — чувствовали то, что чувствовали бы на их месте настоящие хорошие люди.