Читать книгу - "Странствие Кукши за тридевять морей - Юрий Вронский"

Вчера на пиру он спрашивал про Авраама у служанок, разливавших пиво, но ни одна из них никогда не слышала такого имени. Княгиня Ефанда обещает непременно передать письмо. К удивлению Кукши, она даже сообщает, что Авраам – ее друг. Она просит Кукшу навещать ее. Ей не идет быть печальной, но сейчас она печальна и не скрывает этого.

– Мне здесь совсем невесело, – говорит она, – я часто вспоминаю, как замечательно нам с сестрами жилось когда-то у отца! Да ведь и ты, кажется, там не скучал? Ты помнишь конунга Хальвдана Черного?.. А здесь… Если бы не Авраам, я бы в Волхов бросилась! Жаль, что ты не принял Олегова приглашения провести у нас зиму… Но все равно – не забывай меня!

От берега один за другим отчаливают два корабля. На берегу стоит стройная сильная женщина и машет вслед кораблям белым платком. Вады рядом с ней нет… Кукша и Шульга молча сидят на веслах. Все понятно и без слов. Гребцы обращены лицом к Нову-городу, поэтому они видят княгиню Ефанду, пока она не покидает берег.

Через несколько мгновений корабли плывут уже порознь: один – вдоль правого берега в Славно, так называется посад на правом берегу на Славенском холме, а другой, на котором Шульга с Кукшей, – наискосок к левому берегу.

Их корабль плывет к здешнему Торгу, к стоящему на берегу громадному недремлющему Волосу За Торгом виднеются кровли посада с названием Прусы. Жители посада тоже зовутся прусы.

Здесь должны покинуть корабль прусские мужи, которые, как и неревские, и славенские, когда-то бежали отсюда после разгрома Водимова мятежа, страшась мести князя Рюрика. Те, кому не доводилось возвращаться домой после многолетнего изгнания, может быть, и не поймут, что испытывают сейчас эти видавшие виды мужи, почему у них, бородатых, с обветренными задубелыми лицами, на глазах блестят слезы.

На берегу толпится множество народа, как будто здешние жители прознали о возвращении своих скитальцев и вышли встречать их.

Впрочем, здесь Торг, а на Торгу всегда толпится народ…

Однако с приближением к берегу у скитальцев к волнению примешивается удивление: лица всех людей, стоящих на берегу, обращены к реке, хотя на реке как будто не происходит ничего особенного…

Наконец становится ясно, что все глядят на их корабль.

И вот корабль с разгона утыкается в берег, корабельщики привычно выскакивают и вытаскивают его на песок.

Объятия, поцелуи, слезы, смех, рыдания… Вскоре выясняется, что прусы ждут своих изгнанников здесь, на берегу, еще со вчерашнего дня, всю ночь жгли костры – и для сугрева, и, на всякий случай, для знака корабельщикам.

Приплывшие спрашивают:

– Да откуда хоть узнали-то?

Но никто не может молвить ничего определенного – то ли чьей-то исстрадавшейся матери приснился вещий сон, то ли подсказало сердце жены, стосковавшейся по мужу, то ли ворожея наворожила… Да мало ли!.. Вести ходят своим путем, кто их проследит?

Выгружены укладки и мешки – добро вернувшихся домой прусов. Остальные плывут дальше – мимо нив и редких усадеб, мимо нарядных золотистых берез, глядящихся в Волхов, как в зеркало, мимо вечевого поля, мимо хмурого елового бора… Усадьба Шульги стоит в Нереве, а Нерев – это посад, который сейчас откроется взгляду сразу за еловым бором.

Шульга и другие плывущие неревляне уже не слишком удивляются, увидев и на своем родном берегу толпу встречающих… Пути вестей воистину загадочны! Повторяется все, что было на берегу у Торга – слезы, объятия, поцелуи…

Веселый и мужественный Шульга плачет, как дитя, на груди своей матери, женщины в темных одеждах, с застывшей скорбью на лице, которую еще не успела смыть радость от возвращения сына. А Шульга сегодня самый счастливый человек на свете – он наконец воротился домой!