Читать книгу - "Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс"

Наконец она в изнеможении уснула. Но уже вскоре проснулась и увидела, что Пауэлл читает книгу, которая лежала на столике у кровати. «Рассказы» Эдгара По. В ответ на ее вопрос он сказал, что это сборник фантастических рассказов, а Огюст Дюпен – один из его любимых персонажей. К тому же весьма уместно перечитать книгу именно в Ричмонде, родном городе По, где он какое-то время работал в редакции «Южного литературного вестника».

Они лежали рядом, утомленные любовью, и Пауэлл говорил в своей раздумчивой манере, которая появлялась у него обычно после бурной страсти:

– Вчера мы с джентльменами обсуждали закон о всеобщей воинской повинности. И все сошлись на том, что это настоящий произвол. Мы что, обезьяны, которых можно загонять в клетку, как только Джефф прикажет прыгать? Впрочем, есть по крайней мере два способа обойти этот закон.

Эштон прижалась щекой к колючим волоскам на его груди и обвела ногтем сосок.

– Какие?

– Прежде всего те, кто имеет сто двадцать рабов и больше, освобождаются от призыва. Я очень сомневаюсь, что наш Король Джефф поедет в Валдосту, чтобы убедиться, что мои сто с лишним душ существуют лишь в моем воображении. – Он хихикнул.

– Я тебя обожаю, – прошептала Эштон, – но иногда совершенно не понимаю.

– О чем ты?

– Ты беспокоишься из-за воинской обязанности и Короля Джеффа, как ты его называешь, но сам остаешься в Ричмонде, когда большинство здешних жителей уже бегут, спасая свою жизнь.

– Я хочу защитить то, что принадлежит мне. Включая и тебя, моя дорогая партнерша.

– И весьма полезная, я бы добавила.

– Да уж, весьма.

– Но я-то остаюсь из-за тебя, Ламар.

Это была правда, хотя и не вся. Иногда артиллерийский огонь так пугал Эштон, что ей хотелось все бросить и сесть в первый же переполненный поезд. Но она этого не делала, потому что была уверена: если она проявит хоть малейшую слабость, Пауэлл бросит ее.

А она слишком нуждалась в нем, чтобы потерять. Ведь именно в нем Эштон наконец-то нашла мужчину, который мог действительно преуспеть в этой жизни, получив настоящую власть и огромные деньги – в Конфедерации, если та уцелеет, или где-нибудь еще, если падет. Поэтому она никак не могла рисковать.

– Бедняга Джеймс постоянно хочет увезти меня на вокзал и сунуть в поезд, – сказала она, нежно поцеловав его сосок. – Но я нахожу отговорки.

Пауэлл чмокнул ее в щеку:

– И правильно. Мне бы не хотелось, чтобы ты была бесхребетной, как жена тирана.

Бесхребетной? Да уж, подумала Эштон, хорошая шутка. Она всегда была полновластной госпожой над всеми мужчинами, с которыми развлекалась. И любой, кроме Пауэлла, охотно выполнял все ее прихоти. А в нем ее больше всего привлекало именно то, что она не могла подчинить его себе.

– Ты ведь по-настоящему ненавидишь Дэвиса, да, Ламар?

– О, пожалуйста, только не надо представлять меня каким-то особенным. Да, я его ненавижу, но из таких, как я, можно составить дивизию или даже две здесь, в Ричмонде. Будь он силен – пусть даже был бы диктатором, – я бы поддержал его. Но он слаб. Он неудачник. Генерал Макклеллан стоит сейчас меньше чем в дюжине миль от этой кровати – разве нужны еще другие доказательства? Король Джефф возглавит похороны Юга, если его не остановить.

– Остановить?..

– Именно. – Душная тьма заполнила спальню, сливаясь с пьянящим ароматом сада. Пауэлл говорил страстно, но тем не менее хорошо владел собой. – Вовсе не пустая болтовня спасет Конфедерацию и положит конец бездарной карьере мистера Дэвиса. Это будет нечто более решительное и бесповоротное.

Лежа рядом с ним, Эштон вдруг будто наяву снова увидела, как Пауэлл направил револьвер на беженцев из Меканиксвилла. Нет, он ведь не имел в виду нечто вроде этого.

Конечно же нет.

Как и человек, о существовании которого он догадывался, но чьего имени пока не знал, Джеймс Хантун ненавидел президента Конфедеративных Штатов Америки. Ему бы очень хотелось увидеть Дэвиса если не мертвым, то хотя бы смещенным с должности. А судя по печальным событиям июня, янки очень скоро могли достичь двух этих целей.

Хантун жил в состоянии постоянного напряжения; он не мог нормально спать, не мог радоваться донесениям Джексона о подвигах в долине или тому, как Стюарт с двенадцатью сотнями кавалеристов блестяще обошел армию Макклеллана, напав на нее с тыла. Безусловно, все это были блистательные победы, но они никак не смогли помочь по-прежнему осажденной столице.

В министерстве финансов тоже упаковывали ящики. Хантуну пришлось трудиться, как последнему рабу, обливаясь по́том, и это его бесило. Ко всем несчастьям добавлялись еще и подозрительные отлучки жены. В последнее время они стали особенно частыми, продолжительными и всегда необъясненными.

Мир вокруг сходил с ума. Дом на Грейс-стрит был защищен от беженцев и дезертиров мушкетом, который Хантун вложил в руки Гомера, их старшего слуги. Никогда прежде он и представить бы себе не смог, что даст оружие рабу, но, когда вокруг бродили толпы разного сброда и народ в любое время дня и ночи поднимался на холмы, чтобы прислушаться к канонаде северян, другого выбора у него попросту не было.

Хантун тоже прислушивался к выстрелам. Как и к звукам полковых барабанов и флейт, под которые солдаты строили земляные укрепления. А еще к непрестанному скрипу санитарных повозок, которые днем и ночью везли в город раненых, и оттого, что ночью на них зажигали фонари, они казались обманчиво праздничными. Вот только в ужасающих стонах, доносящихся из них, ничего праздничного не было. Как не было больше ничего праздничного ни в церквях, ни в гостиничных вестибюлях, куда теперь свозили раненых и умирающих, потому что в госпиталях не осталось места.

Больше всего на свете Хантуну хотелось сбежать из этого города. Он уже купил два билета на поезд – ценой унижений, запутанных интриг и даже взятки одному человеку, которую пришлось дать только лишь за привилегию заплатить тройную стоимость, – однако Эштон наотрез отказалась ехать. Она дала ему понять, что он трус, раз купил билеты. Неужели она действительно так думала или это была просто увертка? Откуда в ней вдруг взялась эта новая храбрость, этот патриотизм, которого она никогда прежде не демонстрировала? От ее любовника?

Однажды ранним вечером, когда Эштон еще не вернулась, он просто так, без всякого умысла, подошел к ее письменному столу, за которым она обычно писала письма знакомым дамам. Ища перо на замену своему сломавшемуся, он вдруг наткнулся на конверт с выписками с банковского счета и письмами.

– Что это еще за счет в Нассау?

Через час Хантун, в рубашке с короткими рукавами, с пятнами пота под мышками, сунул жене этот конверт:

– У нас нет банковского счета в Нассау!

Эштон выхватила у него бумаги:

– Да как ты посмел подходить к моему столу и рыться в моих вещах?!