Читать книгу - "Узы крови - Крис Хамфрис"

Тагай чуть передвинулся. Деревянный пол был жестким, а руки и ноги у него все еще болели после боя. Он наблюдал за тем, как Пойманный выходит в центр круга. За вождем тянулись полосы дыма, словно утренний туман, поднимающийся над водой. От страха у Тагая засосало под ложечкой: он знал, что наступает его очередь. Ему придется сейчас высказать не только свою точку зрения, но и мнение всего рода Медведя, которое ему изложил Сада. И проблема только отчасти состояла в том, что Тагай нервничал из-за необходимости держать речь перед столь внушительным собранием. Главное было в том, что его род разделился так же резко, как и вожди на совете. А как узнал Тагай, решение надлежит принять единодушно. Необходимо прийти к полному согласию. В противном случае окончательный вывод придется отложить. А это в момент кризиса неприемлемо. Время на обсуждение — как и прежняя жизнь тахонтенратов, к которой они все привыкли, — закончится с полнолунием.

И Тагай вглядывался в дым, наблюдая за Тододахо и вслушиваясь в подробное изложение вождем всего сказанного прежде. Варианты предлагались такие: сражаться здесь, сражаться в каком-нибудь другом месте; бежать — либо в глубь материка, либо вверх по реке, в те земли, которые заняты родственными им племенами. Все варианты имели свои преимущества и недостатки. Вот почему единогласия достичь не удавалось.

Что ему сказал Сада? «Слушай своим сердцем»? Звучный голос Пойманного увлек Тагая. Сердце, стук которого отдавался у него в ушах, забилось ровно, и он разобрал то, что скрывалось за ровным тоном, которым вождь подводил итог. Тододахо хотелось уйти, присоединиться к родственным племенам, которые жили у Больших Озер. Другие говорили о том, что там много места, обильная охота и рыбная ловля, плодородные земли, на которых можно выращивать урожай. И все это далеко, вне досягаемости боевых палиц татуированного племени. Но как можно переселить целый народ — мужчин, женщин и детей, стариков и новорожденных, — если для этого придется плыть по реке, на которой каноэ противников кишат, словно идущие на нерест лососи? Ведь Олени не смогут уйти от погони!

— И вот что я думаю по этому вопросу, — заключил Пойманный. — У кого-нибудь есть ответ? — Повернувшись к Тагаю, он обратился к юноше по унаследованному имени. — Тонесса, только ты еще не говорил. Мы можем услышать твой голос?

Традиционные слова сменило почмокивание, с которым вожди сосали свои трубки. Когда все взгляды обратились на Тагая, он тоже глубоко затянулся, как его успели научить, — и, когда его мысли пришли в движение, картина перед ним изменилась. В тумане возникли фигуры, пришедшие из воспоминаний, и зазвучал голос из прежних времен. Из тех времен, когда его Старый Свет был молодым, каким, по словам тех, кто учил его во Франции, было и племя тахонтенратов. Голос принадлежал монаху, брату Раймону, доброму человеку, который был полон знаний и любви ко всему древнему. Этот человек рассказывал одинокому мальчику истории о мире героев, о Трое и Греции, о Гекторе, Тесее и Ясоне. И здесь, в доме советов, герои этих историй вышли к нему из дыма. Огромные бронзовые шлемы, увенчанные пучками конского волоса, защищали их головы, в одной руке они держали гигантские щиты, расписанные звездами, а в другой — копья с наконечником в форме листа. На поясе у каждого висел короткий обоюдоострый меч. Два туманных воина сошлись в схватке — и Тагай уловил звон металла о металл, увидел попадающий в цель удар копья, услышал громкие крики сражающихся.

Потом пришла другая история — о греческом племени, в земли которых вторглись многочисленные враги. Положение было отчаянным, и небольшой отряд воинов, раскрасивших себя в белый цвет дыма, чтобы отличить друг друга самой глубокой ночью, вошел в лагерь врагов, которые спали после пира. Эти герои убили множество врагов, и ночное избиение спасло их народ.

И Тагай встал и пересказал эту историю так, как она ему запомнилась. Совет тахонтенратов услышал от него историю о Призрачных Воинах.

— Пусть племя плывет по реке. А в это время я поведу через реку восемьдесят воинов, раскрашенных в белый цвет, по десять от каждого рода. Мы разобьем каноэ татуированных, лежащие на берегу, так что остальное племя сможет безопасно добраться до земель наших братьев.

Тагай замолчал. Дым рассеялся, унося с собой греческих героев. У Тагая внезапно ослабели ноги.

— Вот что я думаю по этому вопросу, — в последний момент вспомнил он необходимую заключительную фразу и тяжело опустился на свое место в кругу.

Долгие мгновения длилась тишина. Тагай, который уже начал сомневаться в том, что подсказало ему сердце, ожидал традиционно вежливого отклика: ему дадут понять, что его мнение услышано, а потом снова начнут выслушивать более мудрых и опытных людей.

А потом тишину прервал рев: «Хаауу! Хаауу! Хаауу!» Все старейшины вскочили на ноги. Те, кто были ближе к Тагаю, заставили встать и его.

Пойманный снова вышел вперед.

— Охотник Рассвета хорошо сказал. Так решают воины. Нам нельзя сидеть в своих поселках и ждать надвигающейся беды, подобно тому как волк, попавший в ловушку, ждет, когда пропоет стрела охотника. Мы должны выступить и показать себя. Ибо разве мы не тахонтенраты?

Его слова были встречены новым возгласом «Хаауу!». Дальнейшая его речь сопровождалась новыми криками. И затем выступавшие вожди больше не спорили, но только распределяли будущие роли. Одни должны будут заняться строительством плотов, которые понадобятся для того, чтобы перевезти все племя. Женщины станут готовить вяленое мясо и кукурузную муку, которых должно хватить на весь переезд до земли Больших Озер. А нескольким будет дано последнее поручение.

— Ибо они продолжат приготовление Котла, Пира Мертвых, — объявил Пойманный. — Нам нельзя оставить кости наших близких, всех членов нашего племени, умерших после пира, который прошел три года назад. Иначе их будут глодать собаки наших врагов. Котел будет устроен, как мы и планировали, при свете полной луны, которая взойдет над нами завтрашней ночью. И после того, как каждая семья бросит кости своих близких в яму, они пойдут к воде и сядут на плоты.

Детали обсуждались очень недолго. Каждый вождь — и боевой, и мирный — получил определенное задание.

— Осталось ли еще что-то? — спросил Тододахо. Вожди обменялись взглядами. Им хотелось скорее уйти.

И тут занавеска из выдубленной кожи, закрывавшая вход в дом советов, была отброшена и один из воинов, охранявших вход и по мере необходимости приносивших воду и табак, вошел в помещение. Подойдя к Пойманному, он что-то зашептал ему на ухо. Вождь воздел руки.

— Есть еще одно дело, — объявил он, — хотя оно не требует обсуждения. Гака, моя сестра, мать некоторых из вас и бабка и двоюродная бабка многих, больна. Ей был сон. Все присутствующие знают, какими сильными бывают ее сны, потому что она не раз помогала нам своими видениями. А теперь она увидела единственный способ, с помощью которого она сможет либо поправиться, либо благополучно пройти дорогу, ведущую в следующий мир. Она попросила об андак-ванде. Она просит ее сегодня, ибо ее нужда велика. — Пойманный помолчал, и на его губах появилась слабая улыбка. — Тонессу, которого она все еще называет по имени своего племянника Тагаем, просят возглавить церемонию.