Читать книгу - "Месть палача - Виктор Вальд"

– О, Господ-и-и-и! – пьяно протянул Даут и… забыл, что желал от Всевышнего.

Дауту показалось, что он едва положил тяжелую от страданий голову на скрещенные на столе руки, как его друг, и он же мучитель, грубо толкнул его в плечо.

– Нам пора. Уже прошел час, а хозяин, что-то не спешит с цыплятами. Эй, хозяин!

На этот раз хозяин таверны появился в комнате для гостей с большой задержкой. Более того, его лицо покрывали капельки страдальческого пота, а глаза не смели подняться выше груди своего щедрого гостя. В предчувствии неприятного, Гудо сжал губы:

– Говори.

– Здесь люди… – вздохнул хозяин таверны.

– Я не желаю ни с кем говорить! – сдвинув брови и показав свой верхний клык, медленно произнес гость.

– Но они сказали, что сейчас прибудет человек, с которым вы пожелаете…

– У-у-у! – протянул Гудо, и, сбросив с головы капюшон, гневно уставился на толстяка. – Готовы цыплята?

Онемевшему от звериного обличия гостя хозяину таверны хватило сил только коротко кивнуть головой и боком вытиснуться в дверь.

– Вставай, Даут! Мы уходим.

Даут пьяно кивнул головой, но увидев в руках «господина в синих одеждах» короткий меч, резво поднялся на ноги.

– Оставайтесь за столом!

Даут повернул в сторону двери и увидел в ее проеме внушительного роста воина в латах черного цвета. Он придерживал левой рукой край черного плаща, а правой поглаживал рукоять огромного меча.

– Он нам не помеха? – то ли спросил, то ли сказал несчастный пленник «синего шайтана».

– Мы уходим! – твердо произнес Гудо, поднимаясь во весь свой внушительный рост.

– Хозяин, еще вина! Отменного вина! И тащи лучшее, что у тебя есть. Прошу разделить со мной эту пищу, – примирительно промолвил воин в черных доспехах и подкрепил свои слова широкой улыбкой.

Тут же за его спиной появились еще воины, которые ни в росте, ни в вооружении ничем не уступали тому, кто предложил угощение.

– Кажется, я умру еще быстрее. Прямо сейчас. Тем лучше. Османы умеют пытать с утонченной жестокостью. Лучше сразу и здесь, – прошептал Даут и схватился за винный кувшин.

Но кувшин оказался пуст, что немало огорчило его.

– Попробуй этого.

В руках незваного гостя в крепких доспехах, как по волшебству, появился большой кувшин.

– Попробую, – пьяно кивнул головой Даут.

Далее все было странно. Даут пил и совсем не хмелел. Он просто становился все слабее и беспомощнее, а на все происходящее смотрел, как на представление отличных мимов, которые без единого слова разыгрывали занимательные комедии. Иногда слух возвращался к нему, и он почему-то думал, что все отлично понимает и даже участвует в происходящем. Особенный всплеск прояснения был у Даута, когда он увидел, что его друг и мучитель «синий шайтан» крепко обнялся с вошедшим мужчиной в богатых одеждах, при появлении которого поднялись из-за стола те черные воины, что пытались приятным обхождением и щедрой закуской удержать Гудо.

Сам не понимая от чего смеясь и плача, Даут так же обнял вновь прибывшего.

– Чудеса продолжаются! – воскликнул мужчина в богатых одеждах. – Так это же Даут! Сам Даут! Могучий и лукавый тайный пес Орхан-бея!

– Да это я. Могучий и… А ты кто? – пьяно откинул голову назад Даут.

– Вино – туман, который ведет в болото, – рассмеялся этот мужчина. – Посадите его вон в тот угол и подстелите под него что-то мягкое и теплое, как в его мусульманском прошлом.

Даут почувствовал себя лучше, погрузившись в большую охапку сена. Он даже слышать стал лучше.

– …Это тебе, мой друг Гудо, казалось, что дорога и местность пустынны. На самом деле, даже в такие трудные времена, люди продолжают свой путь. Разве что заблаговременно прячутся от невнушающих доверия встречных. Сам согласись – два путника, один в одежде сарацина, другой вообще в странных синих нарядах, да еще с жутким лицом. Прости за лицо…

Гудо что-то ответил и собеседники рассмеялся.

– Так вот, – продолжил мужчина, – и выстрел твой не остался незамеченным. И оружие твое странное… Обычно стреляют в сторону мишени от живота, от груди. Стреляют наудачу. А тут стрелок приложил арбалет к плечу деревянным ложем, да еще и целился через какие-то проволочки. Чем стрелял? Ни стрелой, ни болтом. Как же так точно поразил за сотню шагов и прямо в лоб? Непростой человек этот стрелок. Да еще твои одежды, да еще… Прости еще раз за лицо. Все это я сложил и что получилось?

– Ты радовал меня своим острым умом. Во всяком случае до того прискорбного дня, когда мы так не дружелюбно расстались.

– И об этом скажу позже. Мне приходится опасаться лазутчиков и соглядатаев, что постоянно следят за моим лагерем. Поэтому я их опережаю, наняв своих наблюдателей. Они докладывают обо всем, что происходит вблизи моего шатра. И о тебе доложили. Я не смел поверить в такое чудо. Но все же решил убедиться сам. Не часто густо по земле выхаживает «человек в синих одеждах» с низко натянутым капюшоном, да еще стрелок из удивительного оружия. И вот я здесь и вот я в твоих объятьях…

Гудо и тот важный человек рассмеялись и вновь обнялись. Рассмеялся и Даут, и чуть прикрыл глаза…

– …И тогда я выкрикнул ему в гневе: «Если так, то я вернусь с целой армией!» В тот момент я желал покорности мне Константинополя, но только для единственной цели – отыскать несчастного малыша Андреаса…

Даут замотал головой. Это действительно друг Гудо вот так беспечно рассказывает первому встречному о своих недавних злоключениях. Более того, он подробно рассказал и о том, как разогнал при помощи горящего кнута войско самого василевса. А что более печально, Гудо смеялся и указывал рукой на возлежавшего в углу в аромате сена, Даута. Это, конечно, было нестерпимо, и он даже попытался встать, но не смог. Оставалось слушать, порою слыша, а порою – нет.

– …О! Сколько дней и ночей я слушал его рассказы. Мэтр Гальчини настрого приказал никому не говорить о том, что он поведал мне часть своей жизни. Ту часть, без которой невозможно было проводить мое обучение. И ничего тайного, что потом мне стало известно из его книг. О! что это были за рассказы… Бесконечные, но невероятно интересные, как и его прошедшая жизнь. Отдавая должное, скажу: его жизнь была страшной и очень насыщенной. Слушая своего мучителя, я вместе с ним мысленно переносился во многие страны и города. Бывал в гуще сражений и на пиру сильных мира сего. Я помню каждый его рассказ. А рассказ о том, как возвращался мэтр Гальчини с Востока по Аппиевой дороге, стал для меня спасением. Особенно я благодарил Господа за то, что Гальчини был предельно откровенен. Я помню, он тогда сказал: «Может так случится, что ты окажешься у катакомб святого Каллиста. Тогда потрудись отыскать в этих катакомбах лестницу папы Дамасия. Это заметное место, над которым возвышается полуразрушенная часовня, у входа в которую есть почти не тронутая статуя святой Цецилии. Вдоль лестницы помещены многочисленные камни, запечатывающие гробницы. У седьмого камня, видного при дневном свете есть надпись: «Святой Сикст, помяни в твоих молитвах кающегося Аврелия». Эта надпись сделана моей рукой. Мое имя не всегда было Гальчини. За этим камнем ты и найдешь очень важное. Я вынужден был там это оставить. К нему я уже не вернусь. А тебе это может пригодиться, если ты не умрешь до конца своего обучения». Тогда мэтр Гальчини рассмеялся, а я в который раз пожелал ему смерти. Теперь я благодарен ему. И за удивительный арбалет (из его брата-копии я учился стрелять под руководством Гальчини в последний год пребывания в подземелье Правды), и за мешочек с золотом, и за оружие и… За многое, многое… Благодарю его и… продолжаю проклинать. Вот так вот, мой дорогой друг Франческо. Не думал и не гадал, что Господь подарит мне столь приятную встречу. Давай выпьем за божью милость. И я охотно послушаю о том, как ты жил эти семь месяцев, после того, как мы так неприятно расстались в Цымпе.