Читать книгу - "Соратники Иегу - Александр Дюма"

— Приходи сегодня в семь часов вечера в условленное место между Сен-Жюстом и Сейзериа, — обратился он к конюху. — Ты встретишь там Моргана и скажешь, что известное ему лицо поехало в Макон, но я рассчитываю его обогнать.

И, не беспокоясь о судьбе тележки с овощами, оставленной на попечение слуги, мнимый зеленщик, который был не кто иной, как наш старый знакомый Монбар, повернул коня в сторону леса Монне и помчался галопом.

Это был превосходный скаковой конь, не то что почтовая кляча, на которой ехал Ролан, и Монбар уже между лесом Монне и Полья обогнал двух всадников.

За три часа, сделав лишь краткую остановку в Сен-Сир-сюр-Ментон, он проскакал девять или десять льё, отделяющих Бурк от Макона.

Прибыв в Макон, Монбар остановился в почтовой гостинице, где всегда были желанными гостями все знатные путешественники.

Во всяком случае, хозяин гостиницы встретил его как старого знакомого.

— А! Это вы, господин де Жайа, — сказал он. — А мы еще вчера вспоминали вас: не приключилось ли с вами что-нибудь? Уже больше месяца, как вы не показывались в наших краях.

— Вы говорите, мой друг, больше месяца? — отозвался, грассируя по-модному, молодой человек. — А ведь вы правы, клянусь честью! Я загостился у своих друзей, у Трефоров и Откуров. Вы знаете этих господ, не так ли?

— Да! И по имени и в лицо.

— Все это время мы пропадали на охоте. Клянусь честью, у них несравненные борзые и гончие!.. Что, в этом доме сегодня завтракают?

— Разумеется.

— Так велите мне подать цыпленка, бутылку бордоского, две котлеты, фрукты и все такое прочее.

— Сию минуту. Где изволите завтракать, сударь, у себя в номере или в общем зале?

— В общем: там веселее. Только накройте мне на отдельном столике. И не забудьте о моем коне! О! Это всем коням конь! П'аво слово, он мне милей иных двуногих!

Хозяин отдал распоряжения. Монбар уселся перед очагом, распахнул плащ и стал греть ноги.

— Так вы по-прежнему заведуете почтой? — спросил он хозяина, словно только для того, чтобы поддержать разговор.

— Ну, конечно.

— Значит, у вас меняют лошадей кондукторы дилижансов?

— Не дилижансов, а мальпостов.

— Вот как. На днях мне придется съездить в Шамбери. Сколько мест в мальпосте?

— Три. Два внутри и одно рядом с курьером.

— Как вы полагаете, найдется для меня свободное местечко?

— Когда как. Все-таки надежнее ехать в собственной коляске или в кабриолете.

— Так, значит, нельзя заранее заказать себе место?

— Нет. Видите ли, господин де Жайа, некоторые пассажиры едут из Парижа в Лион, и они сохраняют право на место.

— Подумаешь, какие аристократы! — усмехнулся Монбар. — Кстати об аристократах: один из них скоро прискачет к вам на почтовой лошади: я его перегнал в четверти льё от Полья. Мне показалось, что под ним какая-то заморенная кляча.

— О! — воскликнул хозяин. — Тут нет ничего удивительного, у нас на станциях лошади одна хуже другой.

— А вот и он, легок на помине, — продолжал Монбар, — я думал, что он еще больше отстанет от меня.

Промчавшись галопом мимо окон гостиницы, Ролан спешился во дворе.

— Прикажете, господин де Жайа, как всегда, оставить за вами номер первый? — спросил Монбара хозяин.

— Почему вы спрашиваете?

— Да потому, что он у нас самый лучший, и если вы его не возьмете, то мы предоставим его этому приезжему в том случае, если он у нас остановится.

— О, не беспокойтесь обо мне: сегодня в течение дня выяснится, проведу ли я у вас ночь или уеду. Если приезжий остается, дайте ему номер первый, для меня сойдет и второй.

— Кушать подано, сударь, — доложил слуга, появляясь на пороге двери, открывавшейся из общего зала в кухню.

В ответ на приглашение Монбар кивнул головой. Он вышел в общий зал как раз в ту минуту, когда Ролан входил в кухню.

Подойдя к накрытому столику, Монбар переставил свой прибор на противоположную сторону и уселся спиной к двери.

Предосторожность оказалась излишней: Ролан и не думал входить в столовую, и молодой человек мог спокойно позавтракать.

На десерт сам хозяин подал ему кофе. Монбар догадался, что почтенный трактирщик не прочь поболтать; это было кстати: следовало кое о чем порасспросить его.

— Скажите-ка, — начал Монбар, — куда девался ваш приезжий? Что, он только переменил лошадь?

— Нет, нет, нет, — ответил хозяин. — Вы были правы: это аристократ, он потребовал, чтобы ему подали завтрак в его комнату.

— В его комнату или мою? — переспросил Монбар. — Ручаюсь, вы ему дали знаменитый первый номер.

— Ну, уж это ваша вина, господин де Жайа, — вы сами мне сказали, что я могу располагать этим номером.

— Вы поймали меня на слове и хорошо сделали: для меня подойдет и второй номер.

— О, он придется вам не по вкусу: его отделяет от первого номера тоненькая перегородка, и поэтому будет слышно все, что говорится и делается за стенкой.

— Так вы воображаете, мой друг, что я приехал к вам, чтобы скандалить или распевать бунтарские песни, и боитесь, что от меня будет много шума!

— О, дело не в этом.

— А в чем же?

— Я ничуть не боюсь, что вы побеспокоите других постояльцев, но опасаюсь, как бы они вас не беспокоили.

— Так, значит, ваш молодой человек — скандалист?

— Нет, но он смахивает на офицера.

— Почему вы так думаете?

— Первым делом — у него военная выправка, потом — он осведомился, что, мол, за полк стоит гарнизоном в Маконе. Я ему говорю: «Седьмой конных егерей». А он мне: «Вот славно, я знаю командира бригады, это мой приятель. Пусть ваш слуга отнесет ему мою карточку и спросит, не придет ли он позавтракать со мной».

— Вот оно как!

— Вы, конечно, понимаете, когда встретятся два офицера, какой поднимается шум и галдеж! Возможно, они будут не только завтракать, но и обедать и ужинать!

— Я уже вам сказал, мой друг, что, по всей вероятности, не буду иметь удовольствия ночевать у вас. Я жду писем из Парижа, посланных до востребования, из них я узнаю, что мне делать дальше. А покамест велите затопить камин во втором номере. Только пусть при этом не шумят, чтобы не побеспокоить моего соседа. Кстати, пришлите перо, чернил и бумагу — мне надобно писать письма.

Распоряжения Монбара были добросовестно выполнены. Вслед за слугой он поднялся наверх, намереваясь оберегать спокойствие соседа. Хозяин почтовой гостиницы сказал правду: каждое слово и малейший шорох были слышны за перегородкой.