Читать книгу - "Месть – блюдо горячее - Николай Свечин"

– Раньше эти люди тебе попадались?

– Никак нет.

– Еще что имеешь сказать?

– Тот, высокий, Ваське выговаривал: пошто-де кричал, имена называл?

– Все?

– Все.

Лыков повернулся к поручику:

– Слышали?

– Да, но ничего не понял.

– Василий Полудкин вчера ночью был убит у себя в доме. Ему раскроили голову топором.

Поручик ахнул и перекрестился.

– …Я веду дознание. Нужно, чтобы завтра ваш виночерпий явился в сыскное отделение и под протокол рассказал то, что он сейчас сообщил мне.

– Будет, обещаю. – Гиждец смотрел настороженно, будто ждал подвоха.

Сыщик под локоть отвел его к окну.

– Жанно-Кристофор Янович. Вы ходите по краю ямы. Не верю, что проделки денщика для вас новость.

Офицер смутился.

– Мой вам совет: замените его. Верните обратно в роту, а взамен выберите кого-нибудь из крестьянского сословия, они не такие испорченные.

– М-м…

– Полковой командир ничего не узнает, – тихо проговорил командированный.

– Благодарю!!

– Честь имею.

Сыщики ушли. Фока уважительно пробурчал:

– Ловко вы их, ваше высокородие. Эти вояки такие гордые – на хромой козе не подъедешь. Тут признались без бою. А неужто в самом деле в полк не сообщите?

– Зачем же портить человеку аттестацию? Он напуган, денщика сменит, притона тут не будет. Ты заметил – главный был в папахе. Это они!

– Они, не ходи к гадалке. Четверо. Вот, значит, как ребята сторожа заполучили… Сам их в дом привел. На погибель.

Глава 6

Минус один

Питерец вернулся в номера и несколько часов поспал. К пяти утра он явился в управление полиции посмотреть на ночную добычу. Вдруг взяли четверых подозрительных? А один из них высокого роста, в папахе, и за поясом у него нашли измазанный кровью топор…

На Семинарской усталые надзиратели разбирали последних задержанных. Баулин увидел питерца и молча отрицательно покачал головой.

– Доложите.

– Так что, Алексей Николаич, хлопнули по пустому месту. Набрали полсотни всякого мусора, а наших нет.

– Так уж и мусор?

– Один только знатный попался, Вовка Сморчок. Сбежал осенью из арестантских рот и все это время спокойно жил в казарме возле мельницы.

– Давайте по порядку, с подробностями, – потребовал командированный.

Сергей Филиппович начал рассказывать.

Троицкая, иначе Ново-Александровская, слобода, сообщил он, штука своеобразная. Населения в ней больше, чем в ином уездном городе, – пятнадцать тысяч человек. Из них подавляющая часть – мещане. А по закону правят всем крестьяне, которых меньшинство. В административном отношении слобода представляет собой два отдельных сельских общества и управляется их соединенным сходом. Мещане, купцы, торговцы – по боку, они не имеют права голоса. В результате здесь нет ни водопровода, ни электричества, ни мощения улиц; отсутствует даже собственная пожарная команда. Весной и осенью на улицах Троицкой слободы топкое болото, в котором вязнут и пеший, и конный. И всякому сброду живется здесь вполне вольготно. Домовладельцы обратились в управу, просили подключить слободу к электросети и пообещали установить у себя до двухсот лампочек. Но сход не поддержал ходатайства, и дело затормозилось.

Согласно задумке полицмейстера вчера ночью шестьдесят четыре конных стражника окружили слободу со стороны полей и создали «карусель», а по-военному – подвижную завесу. То есть они парными пикетами ездили взад-вперед, отлавливая тех, кто пытался убежать от облавы в поля. Часть всадников патрулировала полотно Уральско-Рязанской железной дороги; они тоже поймали несколько нищебродов. А отряды городовых прочесывали улицы. Самое сложное было обыскать Михайловку – кварталы по ту сторону железки, вокруг Троицкого кладбища. Местность неустроенная, дикая, правят там мукомолы и босяки.

В целом облава дала очень скромный результат, подытожил Баулин. Попались люди с просроченными видами или вообще без документов. Этих после удостоверения личности пошлют к месту жительства этапным порядком. Двое были полиции известны – воры, отбывшие тюрьму, с запрещением проживать в губернском городе. Да еще вот Вовка Сморчок.

Задержанную шушеру уже собирались гнать для временного содержания в работный дом. Лыков остановил этап, приказал всем выстроиться в ряд и прошелся вдоль него, внимательно рассматривая задержанных. Потом взял одного парня за ворот и вытолкал из строя:

– Этого на допрос.

Губернский секретарь спросил шепотом:

– Почему его?

– Он чем-то напуган.

– Так молодой, не обвык еще.

– Возможно, он из нашей четверки, – не понижая голоса, ответил статский советник. И у парня дрогнула щека…

– Видели? На допрос, немедля.

Задержанного повели наверх. Алексей Николаевич придержал начальника отделения и сообщил свои открытия. Услышав кличку атамана, сообщенную денщиком, Баулин разволновался:

– Точно Князь?

– Точно. И в папахе.

– Князь… Но который?

– У вас их много, что ли? – съязвил статский советник.

– Двое. Один липовый, второй другого фасону.

– Объяснитесь.

– Алексей Николаич, это надо с бумагами в руках. Давайте сейчас этого допросим, вдруг он с перепугу сознается. А после пойдем в картотеку, я вам про наших князей расскажу.

Парень, чернявый, с оспинами на щеках, стоял под лампой и щурился. Было видно, что он сильно нервничает. Статский советник с порога заорал:

– Где Князь?

– К-какой князь, ваше благородие?

– А ты не знаешь?

– Нет. Я плотник, на заработки пришел…

– А паспорт где?

– В ночлежке украли.

– Как зовут?

– Михайла Якимов, крестьянин деревни Нашатыркиной Рязанского уезда. Да вы волость запросите, там подтвердят. Мой тятя старостой был два срока, фамилия известная.

– Неужели? – грозно выпучил глаза питерец. – А тебя видели с атаманом. Всех четверых видели, в ту ночь, когда вы сторожа убивали. Сначала денщик, что вам спирт продал, а потом и прохожие на Новой Стройке. Учти, за убийство полагается каторга. Устроим тебе очную ставку, люди опознают, и тогда все – кандалы. А если добровольно сознаешься до опознания, получишь облегчение участи. Думай прямо сейчас, потом поздно будет. Судьбу свою решаешь… Ну, звать денщика?

– Не надо, – после длинной паузы сказал чернявый. – Я сознаюсь. А снисхождение какое будет?

– Суд решит. Но или каторга по низшему пределу, или вообще арестантские роты.

– Только, ваше благородие, меня в разные тюрьмы с ним посадите, иначе зарежет он, аспид.

Лыков приосанился:

– Будешь себя по-умному вести, много пользы от нас получишь. Ну, давай, рассказывай, как дело было. Про шайку вашу тоже сообщи: как остальных зовут, и где их искать. Ты в самом деле Михаил Якимов?

– Истинный крест! А где их искать, не знаю. Бросили они меня пьяного в биллиардной на Вокзальной улице и ушли. И деньги из кармана выгребли, сволочи!

– Зачем же ты их тогда покрывал?

– Со страху, ваше благородие…

– Зови меня ваше высокородие господин статский советник. А это их благородие господин Баулин, начальник сыскного отделения.

– Слушаюсь.

– Начни