Читать книгу - "28 мгновений весны 1945 года. Иллюстрированная версия - Вячеслав Алексеевич Никонов"

10 часов 40 минут наши войска открыли ураганный огонь по остаткам особого сектора обороны центра города».

В это время дали связь с имперской канцелярией. Кребс попросил точно записать все условия, предъявленные советским командованием. Берет в руки трубку и начинает говорить, – продолжал Чуйков. – Подчеркивает пункт: по радио будет объявлено о предательстве Гиммлера. Геббельс ответил, что требует возвращения генерала Кребса, и тогда лично все с ним обсудит. Мы даем согласие.

Затем Кребс еще раз прочел свою запись наших условий капитуляции:

“ 1. Капитуляция Берлина.

2. Всем капитулирующим сдать оружие.

3. Офицерам и солдатам, на общих основаниях, сохраняется жизнь.

4. Раненым обеспечивается помощь.

5. Предоставляется возможность переговоров с союзниками по радио”.

Мы разъясняем:

– Вашему правительству будет дана возможность сообщить о том, что Гитлер умер, что Гиммлер – изменник, и заявить трем правительствам – СССР, США и Англии – о полной капитуляции. Мы, таким образом, частично удовлетворим и вашу просьбу. Будем ли мы помогать вам в создании правительства? Нет. Но даем вам право сообщить список лиц, которых вы не хотите видеть в качестве военнопленных. Мы даем вам право после капитуляции сделать заявление союзным нациям. От них зависит дальнейшая судьба вашего правительства.

– Список лиц, находящихся в Берлине, который мы дадим, не будут рассматривать как список военнопленных?

– Это обеспечено. Офицерам сохраним звания, ордена, холодное оружие. Мы даем право представить список членов правительства, право связи с Дёницем и так далее. Но все это после капитуляции…

Он заверил, что постарается обо всем быстро договориться…

Перед тем как уйти, Кребс что-то долго собирался и даже два раза возвращался уже с лестницы: сперва он позабыл перчатки, которые положил на подоконнике вместе с фуражкой; однако фуражку-то он надел, а вот перчатки не взял. Второй раз Кребс вернулся под предлогом, что забыл полевую сумку, которой у него вообще не было. Он уверял, что принес в ней документы от Геббельса и Бормана, хотя – я хорошо это помню – доставал бумаги из бокового кармана.

По его глазам и поведению было видно – генерал колебался: идти ему обратно в пекло или первому сдаться на милость победителя? Возможно, ждал, что мы объявим его пленником, с чем он, наверно, охотно согласился бы».

В 13:08 Кребс ушел.

Первомайский подарок в это время подготовили войскам, воевавшим в Берлине, наши летчики. «После полудня 1 мая над Берлином появились две группы самолетов, – рассказывал командующий ВВС Новиков. – Вели их лучшие летчики 1-го и 115-го гвардейских истребительных полков. С флагманов над самим Рейхстагом были сброшены два красных знамени. Они долго кружились в дымном воздухе, а навстречу им с земли неслось мощное “ура” и трещали автоматные салюты».

В Москве же прошел полноценный военный парад. Сталин, слегка выспавшийся, как обычно, был на трибуне Мавзолея Ленина, приветствуя войска. Был на трибуне и главнокомандующий Военно-Морскими силами СССР Николай Герасимович Кузнецов: «Как бывало не раз, после парада состоялся скромный обед на даче Сталина, в Кунцеве. Выдался теплый день, и человек тридцать приглашенных уселись за столом на открытой лужайке. Всем было известно, что идут последние бои за Берлин… Это сказывалось на настроении присутствовавших…

Тостом “за Победу” начался обед. Но И.В. Сталин, не любивший громких слов, переключился на деловые разговоры. Он, по существу, продолжал работать. То и дело ему приносили телеграммы, на которые он давал нужные ответы. Он, всегда придававший значение секретности и редко говоривший лишнее, на этот раз вел себя по-иному. Запомнились две телеграммы: поздравительная от В.М. Молотова, находившегося в этот день в Сан-Франциско, и от маршала ГК. Жукова, доносившего из Берлина о попытках нового фашистского руководства уже фактически разгромленной Германии вести мирные переговоры. Эти телеграммы Сталин прочел вслух, явно довольный ходом дела. Потом мы говорили о мирном строительстве и планах на будущее.

Такие обеды никогда не затягивались: через два часа уже все разъезжались по своим делам. Так было и на этот раз. Я отправился в наркомат, чтобы заслушать последние сведения с флотов».

В Берлине в руках немцев остались Тиргартен и правительственный квартал, где располагалась и имперская канцелярия, во дворе которой находился бункер ставки Гитлера.

Битва за Берлин продолжалась, и о ней рассказывал Георгий Жуков. «248-я (командир дивизии генерал Н.З. Галай) и 230-я (командир дивизии полковник Д.К. Шишков) стрелковые дивизии 5-й ударной армии Н.Э. Берзарина 1 мая штурмом овладели государственным почтамтом и завязали бой за дом министерства финансов, расположенный напротив имперской канцелярии. 1 мая 301-я дивизия армии Н.Э. Берзарина (командир дивизии полковник В. С. Антонов) во взаимодействии с 248-й стрелковой дивизией штурмом овладела зданиями гестапо и министерства авиации.

Под прикрытием пехоты вперед рванулся артиллерийский самоходный дивизион: А.Л. Денисюк, командир установки, поставил свою самоходку в проем ограды и в туманной мгле примерно в ста метрах увидел серое здание имперской канцелярии, на фасаде которой красовался громадный орел со свастикой. Денисюк подал команду:

– По фашистскому хищнику – огонь!

Фашистский герб был сбит.

Последний бой за имперскую канцелярию, который вели 301-я и 248-я стрелковые дивизии вечером 1 мая, был очень труден. Схватка на подступах и внутри здания носила особенно ожесточенный характер. В составе штурмовой группы 1050-го стрелкового полка действовала старший инструктор политотдела 9-го стрелкового корпуса майор Анна Владимировна Никулина. Вместе с бойцами И. Давыдовым и Ф.К. Шаповаловым она пробралась через пролом крыши наверх и, вытащив из-под куртки красное полотнище, с помощью куска телефонного провода привязала его к металлическому шпилю.

Над имперской канцелярией взвилось Красное знамя».

Командир 28-го гвардейского стрелкового корпуса 8-й гвардейской армии генерал Рыжов доложил Чуйкову, что его войска находятся в центре зоологического сада и успешно развивают наступление на север, на соединение с танковой армией Богданова. Командир 74-й гвардейской стрелковой дивизии генерал Баканов отрапортовал, что гвардейцы овладели Потсдамским вокзалом.

Наконец поступило сообщение, что генерал Кребс благополучно перешел линию фронта. Полагали, что уже докладывал Геббельсу и Борману.

После обеда Всеволод Вишневский попросился на передовую, чтобы пробраться в правительственные здания. Чуйков против:

– Тебя, Всеволод, стукнут, и все, а мне за тебя дадут суток двадцать гауптвахты. И Софья Касьяновна всю жизнь меня ругать будет. Сиди на месте!..

Софья Касьяновна, как вы догадываетесь, супруга Вишневского.

Все еще возглавлявший оборону Берлина генерал артиллерии Гельмут Вейдлинг рассказывал: «В 13 часов 1 мая генерал Кребс вернулся в имперскую канцелярию. Русские, как и следовало ожидать, отклонили предложение о перемирии и потребовали безоговорочной капитуляции Берлина. Моя точка зрения снова уперлась в упрямство Геббельса, которого поддержали преданные ему Борман и Кребс. Капитуляция была отклонена.