Читать книгу - "Религия - Тим Уиллокс"

— Когда настанет нужный момент, — произнес Людовико, — его святейшество надеется, что это окажет действие более могучее, чем пушки.

Ла Валлетт в благоговейной тишине сломал свинцовую печать и вынул лежавший внутри пергамент. На красном воске, каким было запечатано послание, виднелся отпечаток «кольца рыбака». Он сломал и эту печать и развернул пергамент. Совет ждал, пока он прочтет. Ла Валлетт, заметно тронутый, в самом деле был даже слишком тронут, чтобы говорить, он передал документ Оливеру Старки, сидевшему справа от него. Старки пробежал глазами латинский текст и кашлянул, прочищая горло.

— Это булла, датированная восьмым июня, она гарантирует отпущение всех грехов всем христианам, которые падут в войне с мусульманами, братьям ордена, солдатам, рабам, гражданским лицам, женщинам. Всем.

За столом взволнованно зашумели. Булла означала, что каждому мужчине, женщине или ребенку, погибшему в битве за Мальту, гарантируется освобождение от всех краткосрочных наказаний за грехи, какими бы эти грехи ни были. На людей, которые лучше некуда были знакомы со всеми возможными трудностями, мучениями и страданиями, новость, что после смерти они ни часа не проведут в тяжких муках чистилища — вместо того, чтобы оставаться там столетиями, как большинство из них ожидало, — окажет такое воздействие, какое трудно даже представить.

— Его святейшество в своей мудрости глядит куда дальше, чем доступно нам, — сказал Ла Валлетт. — Это стоит пяти тысяч воинов, хотя я совершаю преступление, назначая цену за подобную милость.

Он устремил свои серые, отливающие металлом глаза на Людовико, и Людовико понял: какие бы ожидания великий магистр ни возлагал на его миссию в Риме, он превзошел их все.

— Когда настанет нужный момент, как вы сказали, этот документ возродит веру и храбрость даже в самом отчаявшемся сердце. — Ла Валлетт поднялся. — И пусть каждый из нас помнит: подобным облегчением нашей участи, доставкой в столь сложные времена бесценного благословения от нас его святейшества Папы из Рима мы обязаны фра Людовико, и этот долг нам будет нелегко уплатить.

Все остальные балифы тоже поднялись и поклонились Людовико. Людовико встал и скромно ответил на поклон каждого. В завершение он поклонился Ла Валлетту.

— Ваше высокопреподобие, — сказал он, — я вернулся на Мальту не для того, чтобы отправлять дела Ватикана или Священной Конгрегации, я прибыл, чтобы сражаться. У меня имеется на это особенное разрешение его святейшества.

Кто-то одобрительно грохнул по столу кулаком.

— Большая честь для нас, что вы пошли на подобную жертву, — сказал Ла Валлетт.

Если в его словах и заключалась ирония, кажется, никто, кроме Людовико, ее не заметил. Людовико повернулся к адмиралу флота и главе Итальянского ланга, Пьетро дель Монте.

— В таком случае прошу вашего позволения, адмирал, разместиться в казарме с вашими солдатами и служить в их рядах.

— С солдатами? — Дель Монте отрицательно покачал головой. — Как сын Неаполя вы приглашаетесь квартировать вместе с рыцарями в Итальянском оберже, добро пожаловать.

Когда совет был распущен, Людовико пошел вместе с дель Монте в Итальянский оберж. Он отклонил предложение поселиться в отдельной келье, вместо этого настояв, чтобы ему выделили место на полу в одной из общих спален, где обитало около ста сорока итальянских рыцарей. Он узнал, что больше тридцати его соотечественников сложили головы в крепости Святого Эльма. К удобствам Людовико был равнодушен, зато сведений в общей спальне можно получить в избытке. Когда дель Монте уже собирался уходить, Людовико остановил его и разыграл свою вторую карту.

Он показал дель Монте серебряную цепочку, на которой висел серебряный цилиндр размером с палец, продемонстрировал ему, как откручивается тонкой работы крышечка. На серебре были выгравированы крест и ягненок, символы Иоанна Крестителя. Изнутри цилиндр был выстлан ягнячьей кожей для защиты находящегося в нем тонкого хрустального фиала. В фиале, когда его вынули на свет, на самом дне оказалась капля коричневатой жидкости.

— Я получил указание передать этот личный дар вам и всему Итальянскому лангу от кардинала Микеле Гислери, который денно и нощно молится за ваше благополучное возвращение и верит, что эта священная реликвия — подлинность которой надлежащим образом подтверждена самыми высокопоставленными лицами — обеспечит вам защиту и спасение.

Дель Монте взял фиал загрубевшей на море рукой так, словно опасался, что от малейшего прикосновения стекло разобьется вдребезги.

— Это капля крови святого Иоанна Крестителя, — сказал Людовико.

Глаза дель Монте увлажнились, он упал на колени, руки его дрожали, когда он прижимал фиал со священной кровью к губам и шептал молитву. Перед Людовико была сейчас воплощенная преданность. Зрелище удовлетворило Людовико. В дель Монте он мог быть уверен. Хотя тот ничего об этом не подозревал — и не смог бы заподозрить, — адмирал уже сделался краеугольным камнем плана Людовико. Первые ходы интриги были разыграны блестяще. Но осталось еще немало. Самым главным было доказать, что он достоин принятия в орден.

А для этого требовалась битва.

* * *

На следующий день после прибытия подкрепления Мустафа-паша прислал гонца с предложением мира. Условия были почти такими же, какие Религия приняла при осаде Родоса, и щедрыми, насколько это было возможно: турки разве что не обещали сразу же уйти. Если Ла Валлетт сейчас же сдаст остров, ему и всем его рыцарям будет гарантировано безопасное отбытие на Сицилию, со всем их оружием, реликвиями, штандартами и не пострадавшей честью. Жизни обитателей острова пощадят, все островитяне станут подданными султана Сулеймана и будут отныне находиться под его защитой; помимо прочего, он позволит им свободно поклоняться любому богу и в любой избранной ими форме. При здравом размышлении каждый разумный и миролюбивый человек ухватился бы за это предложение обеими руками. Ла Валлетт выслушал все с отменной вежливостью. Затем приказал, чтобы гонца отвели к виселице над Провансальскими воротами и повесили.