Читать книгу - "Золотая цепь. Дорога никуда - Александр Степанович Грин"

как Иов древний какой-нибудь, высыплет себе на голову тонну золы или песку, не знаю точно, что употребляется в таких случаях. Вы допустили ошибку на треть метра. Нет нужды проходить за тюремную стену даже на дюйм — рыть прямо под фундамент. Как упремся — чуть в сторону, и ход сделан.

— Это верно, — согласился, подумав, Галеран. — И вот почему хорошо такие вещи обсуждать вместе. Верно; однако при условии, что не ошибемся расстоянием, когда начнем копать выход вверх.

— Место, где будем находиться, мы определили очень точно; просверлим свод катакомбы длинным сверлом. Вышедший наружу конец укажет, — надо ли двигаться еще дальше или все уже сделано.

Так они совещались вполголоса перед дверью лавки и увидели длинную фигуру Ботреджа, спотыкающегося в темноте об ящики.

— Кстати, кстати, Ботредж. За перцовкой? Вы не уйдете, так как обсудите с нами одно важное дело.

— Стоит сюда зайти, как задержишься, — сказал Ботредж простуженным голосом, стараясь рассмотреть Галерана.

— Надо вам познакомиться, — обратился Стомадор к Галерану, который со своей стороны наблюдал, каков Ботредж и можно ли ему верить.

Из осторожности Галеран сказал вымышленное имя — Орт Сидней, — а Ботредж так и остался Ботреджем.

Заговорщики вошли в комнату. Недоумевая, о каком важном деле предстоит разговор, и жалуясь, что всю прошлую ночь дрожал от холода на шлюпке, далеко от берега, в ожидании судна с кокаином, не явившегося по неизвестной причине, а потому простудился, Ботредж сел против Галерана. Стомадор вытащил из шкапа литровую бутыль перцовки и банку с консервами. После того лавочник сел за середину стола.

— Не бойтесь, Ботредж, — сказал Стомадор. — Господин Сидней не наш, но свой… вот видите, — вышел каламбур.

— Я не боюсь, — быстро ответил контрабандист, взглядывая на Галерана с вежливой улыбкой; при этом в его лице сверкнула бессознательная смелая черта, и Галеран поверил в него.

— Что же, будем пить? — осведомился Стомадор у Галерана, который утвердительно кивнул, пояснив: — Теперь можно пить, главное решено.

— Ботредж, — начал Стомадор, — если я появлюсь за тюремной стеной как раз против моей лавки, что очутится передо мной? Какого рода картина?

— Так надо знать, куда вы гнете и к чему. Ясно, что можно попасть в несколько разных мест.

— Вы правы, — сказал Галеран. — Дело в том, что предстоит рыть подкоп из двора этой лавки к лазарету и освободить Гравелота. Иным образом ему спастись невозможно. Надо знать, в каком месте за стеной тюрьмы выгоднее рыть выходное отверстие.

Ботредж ничем не выдал своего изумления, но хитро поглядел на Стомадора.

— Вы уже пили перцовку? — спросил он, не зная, — шутить или отвечать серьезно.

— Когда шутили в моем доме такими вещами?

— Ну, дядя Стомадор, это я так. Судите сами, а я расскажу устройство двора за той стеной, которая против нас, с воротами. Налево от прохода между воротами примыкают к нему квартиры начальника и его помощника, а направо, то есть в нашу сторону, к проходу примыкает цейхгауз. Его продолжение вдоль стены есть тот самый лазарет. На правом его крыле садик из кустов, куда днем водят больных, если разрешает доктор. Только в этот садик вы и можете попасть. Я выпью, — сказал Ботредж помолчав, — и потом буду вместе с вами соображать. Дело дерзкое, что говорить, однако возможное.

— Почему же это ты выпьешь? Мы тоже выпьем. — Стомадор наполнил стаканчики и подвинул каждому вилку — брать из жестянки мясо. Сам он выпил последним и, голодный, начал основательно есть.

— Кто стряпает вам? — захотел узнать Галеран.

— Никто, представьте. Я питаюсь своими товарами, так привык, от горячего я сонлив.

— Вот только, как выйти из лазарета? — сказал Ботредж. — Дверь хотя и с правого крыла на конце здания, но она расположена по фасаду, ее видит часовой внутренних ворот. Он сидит там на скамье, у своей будки, или ходит взад-вперед.

Все призадумались.

— Вот видите, — сказал Стомадор Галерану, — обстоятельство это не пустяковое.

— Эта дверь куда открывается? — Галеран пояснил свою мысль движением руки от себя и к себе. — Иначе говоря, если человек выходит из лазарета, то дверь распахивается налево, к воротам, или направо?

— На… лево, — подумав, сказал с уверенностью Ботредж. — Да, налево, так как я работал в садике, я видел ее. А мой глаз как — положительно — фотография.

— Это очень важно, чтобы дверь, открываясь, закрывала собой идущего человека со стороны часового. — Галеран снова принялся думать. — Ну, теперь скажите, можете вы помочь рыть?

— Пожалуйста, я могу.

— Он силен, — сказал Стомадор, — только на вид костляв.

Тогда Ботредж поинтересовался общим планом, и Галеран рассказал ему все предположения, какие были обсуждены уже с лавочником. Все это было только начало. Более важные вопросы — о распределении дежурств в решительную ночь побега, о том, кто будет работать, куда складывать выбранную из подкопа землю — возникли сами собой. Без Факрегеда ночью в лазарете не обойтись, — таково было общее мнение, переданное для разведки и разработки Ботреджу, при помощи Катрин Рыжей и Кравара, начавшего, под ее влиянием, оказывать контрабандистам все более важные услуги. Галеран хотел еще измерить емкость сарая, пустых ящиков и бочек, загромождавших маленький двор лавки. Сделав бумажный метр из старой газеты, Галеран удалился, сказав: