Читать книгу - "Сибирский кавалер - Борис Климычев"

Ехали верхами, медленно, ибо вели многих вьючных лошадей и верблюдов. Один из бухарцев оказался вовсе не бухарцем, а человеком такой странной национальности, что даже Бадубайка не разобрался кто таков.

Человека звали Сапар-Дурды-Арчманли-Хабдратани. На его голове был усеянный звездами остроконечный колпак, снизу обмотанный зеленой чалмой.

— Для чего намалеваны звезды на колпаке? Уж не из скоморохов ли ты? — спросил его Григорий.

Сапар-Дурды-Арчманли-Хабдратани сказал, что в его стране такие колпаки носят звездочеты. Развернутый колпак — это карта звездного неба, а звезды определяют многое. По ним можно узнать и характер, и судьбу любого человека, или где идет теперь караван, куда ему следует двигаться дальше, чтобы попасть в нужное место. По звездной карте можно определить дни, когда того или иного человека подстерегает наибольшая опасность.

— Предскажи мне судьбу! — попросил Григорий. Старик отвечал уклончиво, что нынче пасмурная погода, а если он не может сличить карту со звездным небом, то ему трудно колдовать.

Двигались по кремнистым распадкам, галечным осыпям, переезжали большие реки. Караван вел опытный караван-баши Юсуф-ага. Он был стар, и лицо его задубело от ветров разных стран.

Караван-баши пользуются всюду уважением, с них не берут на торгах налогов, их принимают воеводы и военачальники, чтобы поговорить, выведать, а что делается в той или иной стране? Где есть много серебра, жемчугов, мехов, золота?

Караван пришел к великому Байкальскому морю. Сколько ни вглядывался Григорий в его противоположный берег, разглядеть ничего не мог, тучи, клубившиеся в небесах вдали, сливались с байкальскими волнами. Старые купцы и бывалые казаки сказали, что следует испить байкальской воды на счастье. Испили, водица оказалась ледяной.

В одном из малых острожков Сапар-Дурды-Арчманли-Хабдратани сказал, что ехать дальше не велят звезды. Казаки-тобольчане посмеялись над ним. Но Сапар-Дурды-Арчманли-Хабдратани сказал, что он останется в острожке, ждать попутчиков, чтобы вернуться в Томский, а потом и к себе на родину. Со звездами шутки плохи.

Караван переправился через несколько больших и малых рек, и пришлось пробираться по узким тропам над пропастями, развьючив верблюдов и лошадей, перетаскивая тюки волоком. Камень, задетый ногой, срывался в пропасть, увлекая за собой лавину камней, и грохот гремел в ущелье, и эхо разносило его далеко-далеко.

Вдруг шедший впереди Юсуф-Ага согнулся, словно у него заболел живот, и рухнул в пропасть. Стрелы летели словно с небес. Григорий выхватил из-за пазухи обрезанную рушницу, которую привык брать в походы, но выстрелить не успел. Петля аркана обвила его, прижав руки к бокам. За первым арканом прилетел второй, туже затягивались петли.

И Бадубайка, и казаки, и купцы все свалились в пропасть, кто сшибленный с тропы тяжелым камнем, кто — пронзенный стрелой. Только Григорий был жив, хотя и связан.

Странные низкорослые круглолицые мужики в меховых шапках и кожаных штанах пленили его. Одни спереди тянули за арканы, другие сзади подталкивали копьями.

За уступом тропа вывела к широкой каменистой площадке, на которой горели костры. И теперь Григорий разглядел, что его окружили женщины. Они говорили на непонятном языке.

Одна из них сняла шапку и, смеясь, отерла с лица Григория холодный пот. И он увидел, что эта женщина, хотя и узкоглаза, но миловидна.

— А ну развяжите меня, не то я вам покажу кузькину мать! — свирепо вскричал он. В это время кто-то ударил его сзади дубиной по ногам, и Плещеев упал. Второй удар обрушился на голову.

Очнулся Григорий в пещере. Здесь были разостланы шкуры, на стене пылали факелы, возились у входа собаки, огромные и лохматые. «Чисто — телята» — подумалось Григорию. Он недоумевал: «А где же у них мужики? Все на охоте, что ли?»

— Где у вас мужики, ведьмы с Лысой горы! — заорал он, уверенный, что его все равно здесь никто не понимает.

— У нас нет здесь мужчин, — сказала ему рыжеватая, но тоже узкоглазая женщина. — И тебе еще повезло, что тут есть я, ведь только я и могу говорить по-русски, остальные не говорят и не понимают. А я долго была холопкой у одного уруса, я могу говорить и понимать. Зовут меня Хайрюза.

— Но куда же девались ваши мужчины?

— Никуда не девались. Их здесь никогда не было. Здесь живут женщины, правит которыми мудрая Дарон-Царан. Все мы ушли от мужчин, от их притеснений и их презрительного отношения к нам. А некоторые девушки наши родились уже здесь. Это очень уединенное место, здесь почти никого не бывает.

— Но если у вас нет мужчин, от кого же родились те девушки, которых ты упомянула?

Хайрюза потупилась. Долго молчала. Потом сказала:

— Поздней осенью Дарон-Царан назначает время похода. И тогда мы идем на охоту к острожкам, к охотничьим зимовьям. И отлавливаем одного или двух мужчин. Мы беседуем с пленниками. А потом убиваем их. — Хайрюза еще помолчала и добавила: — Зимние дети бывают крепкими, выносливыми. Девочек мы растим и холим, а мальчиков сбрасываем в пропасть сразу же после их рождения. Так приказывает мудрая и великая Дарон-Царан… Тебя Дарон-Царан велела пока оставить в живых, но очень скоро ты будешь убит.

— А разве тебе не будет жалко меня, Хайрюза?

Она вздохнула:

— Не знаю. Может быть. Но таков закон. Мужчины грязные, они не любят работать по хозяйству, они не носят грузы, женщины всё делают за них, а мужчины пользуются плодами их труда, да еще и бьют их и бранят. Зачем нам это? Мы сами можем шить, ткать, варить, но мы можем и охотиться, причем ничуть не хуже мужчин, и рыбу ловим не хуже, а уж брать орех, ягоды, копать коренья, так лучше нас мастериц на это дело и не бывает.

Хайрюза посмотрела в сторону дальних гор:

— Сейчас наши женщины собираются идти к Горящей горе, туда они направятся с кожаными мешками. Они наберут в мешки горючей смолы и горючего камня. Мы готовим это на зиму. Мне велено тебя стеречь.

Если ты надеешься сбежать, то совершенно напрасно. Тут у нас своры свирепых собак, я метко стреляю из лука. Да не зная троп, отсюда никому не выбраться. Посмотри на нашу правительницу. Если ты попытаешься сбежать, тебя изловят и зажарят живьем.