Читать книгу - "Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха - Константин Стогний"

Виктор глубоко вздохнул и задумался.

– Виктор Петрович, ты же знаешь, нам самим нельзя. Конспирируй, не конспирируй – всё как на ладони.

Виктор долго смотрел на фотографию Отто Рана, лежащую на столе.

– Теперь уже точно помогу.

Виктор был потрясён только что открывшимися фактами. Конечно, он всегда понимал, что он далеко не единственный из современных путешественников, кто специализируется на древностях и тайнах. Но предположить, что из-за всех этих статуэток и чаш ведётся настоящая международная борьба за абсолютную власть над миром… Теперь потеря во время непальской экспедиции отснятого материала выглядела уже не просто его профессиональным провалом как журналиста. Возможно, более тщательное изучение артефактов по пропавшим снимкам и консультации с историками помогли бы приблизить Лаврова к разгадке тайн, о которых писал Николай Рерих. Виктор был раздосадован. «Лавров, ай Лавров, как же можно было не спасти аппаратуру?…» – сокрушался журналист. Даже в тех странах, где по глупой прихоти мелких чиновников его не раз пытались заставить уничтожить видео и фотоматериалы, Виктор умудрялся выйти «сухим из воды»: то кассету подменит и уничтожит на глазах спецслужб совершенно ненужные материалы, то «плёнку засветит»… в цифровом фотоаппарате. Да-да, случалось и такое. Зная о не особо близком знакомстве с современной техникой представителей некоторых далёких стран, в начале «нулевых» Виктор спокойно ехал в командировку со своей цифровой фотокамерой, а в кармане вёз обычную кассету с плёнкой от старого «Зенита».

Подходит, например, к нему «секьюрити» у виллы арабского шейха.

– Здесь снимать запрещено, засвети плёнку!

– Пожалуйста!

И Виктор усердно «доставал» из цифровой фотокамеры кассету и засвечивал плёнку прямо на глазах у довольного араба. Ловкость рук – и никакого мошенничества. Спасибо старому приятелю фокуснику Егору Твердохлебу – это его наука. Но в этот раз в Бутане всё пошло не так. Пропали бесценные фотоматериалы с полной раскадровкой, достойной золотой медали какого-нибудь престижного фотоконкурса.

Виктор снова прокручивал в голове документы, показанные ему СБУшниками. Изумрудная Чаша Патриарха и Священный Грааль – одно и то же. «Кто бы мог подумать?! Виктор, ты осёл!».

Лавров ехал по Саксаганского в сторону цирка и размышлял: «Ну, допустим, этот немец не нашёл Изумрудную Чашу. Но если не нашёл, зачем хотел забрать камеру и убить меня?… А если нашёл, почему не забрал её сам?… Хотя, с другой стороны, забрал бы, а дальше что? Без других-то артефактов… Ну, допустим, его отец, как его там… Отто Ран?… Собрал эти артефакты, но статуэтки богини Кали точно не у него… По крайней мере, одна из них… А остальные?… Милутинович?!»

Виктор резко затормозил. Он чуть было не «махнул» на красный свет и в последний момент успел остановиться прямо у пешеходной «зебры».

Журналист вспомнил полную опасностей и приключений поездку на Папуа-Новую Гвинею. Там он ввязался в настоящую войну с бандой гангстеров, хозяином которой был торговец людьми, промышленный магнат и американский миллионер Стив Милутинович. Лавров чудом выбрался из этой передряги, увозя с собой на родину золотую статуэтку кровавой богини Кали, за которой охотился американец.

«Лавров, ты опять встрял в какую-то историю… Вот теперь ходи и оглядывайся. То ли потомок Гитлера колёса проткнет, то ли Рембо в гости заявится».

Поздним вечером тёмно-вишнёвый Bentley Максима Радуцкого подъехал к загородному дому Виктора Лаврова. Хозяин встретил его в стёганом домашнем халате.

– Ты прям Хоттабыч восьмидесятого уровня! – вместо приветствия отвесил «комплимент» Радуцкий, выходя из машины.

– Ш-ш-ш, – занервничал Виктор, пожимая руку Максима, – старшая дочка младшую укладывает на втором этаже.

– А, ну да: у тебя же самоуправление… – улыбнулся Радуцкий.

Приятели пошли к дому по широкой извилистой дорожке, выложенной цветной плиткой.

– Итак. Что ты решил? – забывая о просьбе Лаврова, опять во весь голос пробасил Радуцкий, войдя в прихожую.

– Я тебе намордник привезу из-за бугра, чтоб не орал, – то ли шутливо, то ли сердито возмутился Виктор.

Макс, давясь от смеха, сжал губы пальцами правой руки, левой рукой снимая туфли у входа.

– Моя тоже говорит, что во мне глашатай умер, – шёпотом произнёс продюсер.

– Умер? – удивился Виктор. – Похоже, наоборот: только рождается и своим криком мучает акушера. Пойдём, посадим голос.

Виктор направил Максима в сторону гостиной.

– Здесь и поговорим. Стены делали, как для профессионального музыканта: звук наружу не выходит. Так что можешь орать, сколько тебе угодно, – радушно изрёк Виктор.

Гостиная Лаврова была выдержана в английском колониальном стиле: кожаный диван, в подсвеченных нишах – шкафы с фолиантами и статуэтками из слоновой кости и чёрного дерева. На стенах по всей сорокаметровой комнате была развешена великолепная коллекция масок из Центральной Америки, Африки и Папуа-Новой Гвинеи.

– Падай! Я сейчас, – Виктор включил лёгкую музыку и подошёл к барной стойке.

На тёмных деревянных полках за стойкой в тон мебели с фолиантами стояла коллекция спиртного, изысканностью не уступавшая маскам и статуэткам в этом доме.

– «Херсон», пятнадцатилетней выдержки, – произнёс Виктор, наливая в огромные коньячные бокалы ароматный бурый напиток. Вязкая жидкость оставила на стекле бокала характерный благородный след.

Радуцкий поиграл коньяком в бокале и медленно поднёс его к губам.

– Оу! Неужто не хуже «Хеннесси»?

– Я думаю, что даже наоборот: «Хеннесси» не лучше.

– Ну… – выдохнул Виктор, – за удачу в пути?

Приятели чокнулись и сделали по глотку «Херсона».

– Вечно ты всё по-своему делаешь, Лавров, – играя в недовольство, сказал Максим и закусил коньяк кусочком лайма, – перепугал начальника насмерть: не поеду, не хочу, не буду…

– Ты лучше скажи, что нужно делать?

– Как? А тебе разве не сказа… – Радуцкий осёкся. Он понял, что сболтнул лишнее. Виктор только многозначительно улыбался. Проницательность и умение анализировать факты были его сильнейшими качествами.

– Я ведь знал, что это ты СБУшников подослал.

– Витя, я…

– Кстати, неплохие ребята… – непринуждённо продолжил Виктор. Максим же чувствовал себя не в своей тарелке.

– Так что же всё-таки им нужно?

Максим поставил бокал на столик, встал и заходил по комнате.

– Это не я их к тебе подослал. А они нашли тебя, через меня.

– Это не важно.

Продюсер продолжал ходить.

– Ты же понимаешь, что с такими людьми не шутят, Витя.

– Ну да. И у нас не телеканал юмора… Макс, расслабься. Если я дал согласие, значит, дал. Скажи конкретно, что нужно.