Читать книгу - "SPQR V. Сатурналии - Джон Мэддокс Робертс"

Кроме прилавков мясников, фермеров и продавцов скота, тут стояло много прилавков других торговцев, но я не искал, что бы мне купить. На Форуме я заметил, что исчезли палатки предсказателей судьбы – без сомнения, их прогнали цензоры или эдилы. Такое случалось каждые несколько лет, но они всегда мало-помалу возвращались. Им нужно было где-то обретаться, и скотный рынок вполне им подходил, но пока я не увидел ни одного.

Потом я заметил, что перед продавцом козы разглагольствует какой-то человек в сенаторской тоге вроде моей, но одноцветной. Он протянул руку, и торговец угрюмо передал ему несколько монет. Раз он собирает штрафы на рынке, значит, это один из плебейских эдилов. Курульные эдилы носили тогу с пурпурной каймой.

– Простите меня, эдил, – сказал я, подойдя к нему сзади.

Сборщик штрафов повернулся, и его взгляд машинально опустился к пурпурной полосе на моей тоге.

– Да, сенатор? Чем могу…

А потом мы одновременно узнали друг друга.

– Деций Цецилий! Когда ты вернулся? – Он протянул руку, и я пожал ее, ухитрившись не скрипнуть зубами.

Это был Луций Кальпурний Бестия, человек, которого я ненавидел.

– Только вчера, – ответил я. – Твой чин тебе подходит, Луций. Ты похудел.

Мой недруг скорчил гримасу.

– Проклятая должность! Никогда нет времени поесть, и я провожу дни, лазая по зданиям и выискивая нарушения строительных норм. Это поддерживает меня в форме. К тому же это разорительно дорого, поскольку суммы, выделяемые на строительство государством, были установлены примерно триста лет тому назад, а цены с тех пор выросли. Нам приходится возмещать разницу из собственных кошельков. Не могу выразить, как я благодарен, что год почти подошел к концу.

Бестия весело рассмеялся. Этот человек действительно не понимал, как сильно он мне не нравится.

– Когда ты выдвинешься на должность эдила, Деций?

– Примерно через пять лет, если проживу так долго. Тогда я буду соответствовать возрастным требованиям.

– Начни занимать для этого уже сейчас, – посоветовал Луций. – Что привело тебя на скотный рынок? Я бы никогда сюда не приходил, если б того не требовала моя работа.

– Я гадал, куда подевались предсказатели судьбы. Их нет на Форуме, и здесь я их тоже не вижу.

Я почувствовал, что меня тянут за подол тоги, и посмотрел вниз. Меня дергал за одежду ребенок. Я вырвал подол из рук маленького бесенка и решил, что это все ерунда. Ребенок с разочарованным видом пошел к своей няньке.

– Мы выгнали их из города в начале года, – сказал Бестия. – Ты же знаешь, что Цезарь одержим страстью к порядку. Это первое, что он поручил нам в качестве консула и великого понтифика: выгнать их за ворота. Без разрешения одного из эдилов они не могут войти в город даже для того, чтобы что-нибудь купить.

– И где же они сейчас? – спросил я.

– Поставили свои палатки на Марсовом поле рядом с цирком Фламиния. А я думал, ты из тех людей, которые не верят в предзнаменования… Зачем тебе предсказатель судьбы?

– Осторожность никогда не помешает, – ответил я.

Луций Кальпурний был из тех людей, с которыми я определенно не хотел обсуждать свое расследование.

– Ну, там ты их и найдешь. Ну же, признайся: ты обрюхатил какую-нибудь высокородную госпожу, и тебе нужно устроить аборт!

– Ты угадал. Жену Цезаря.

Эдил оглушительно захохотал.

– А она должна быть выше подозрений!^[17]

Спустя четыре года римляне все еще находили смешным это невероятно напыщенное и лицемерное заявление Юлия Цезаря. Однако при Цезаре мы все меньше и меньше смеялись.

Я поблагодарил Луция и ушел.

Бестия был по уши замаран в сумасбродном заговоре Катилины и почти наверняка вовлечен в убийство. Однако он вышел из этого чистеньким, потому что в то время действовал как шпион Помпея. Было мало смысла вставать в позу морального превосходства. В римской общественной жизни почти невозможно чего-нибудь добиться, не имея дела с такими гнусными людьми, как Луций Кальпурний. Он был среди них еще не самым худшим.

Цирк Фламиния находился далеко, но кто возражал бы против пешей прогулки после двух дней, проведенных в море и верхом?

Я покинул истинный Город через ворота Карменты рядом с южным подножием Капитолия. В том месте в Сервиевой стене есть двое ворот на расстоянии нескольких шагов друг от друга, но пользоваться можно только одними, потому что вторые открываются лишь для триумфальных процессий.

Я не искал какого-нибудь конкретного предсказателя, мне просто нужно было окунуться в атмосферу мира, почти полностью мне незнакомого: странного преступного мира ведьм.

Известные мне италийские ведьмы делятся на три вида. Сага, или мудрая женщина, – обычно гадалка, которая также разбирается в травах и оккультных делах. Саги редко считались злыми, и власти периодически изгоняли их из Города только потому, что они иногда предсказывали политические события и смерть важных людей. Эти предсказания легко могли сбываться, учитывая, насколько суеверными были горожане и как сильно Рим полагался на слухи в качестве информации.

Следующая разновидность стрига – настоящая ведьма или колдунья. Как известно, эти женщины насылают чары, накладывают проклятия и используют тела умерших для нечестивых ритуалов. Этих ведьм очень боялись, и их деятельность строго запрещалась законом.

И, наконец, были уже упоминавшиеся здесь венефики – отравительницы. Пока я не планировал искать одну из них. А они, по понятной причине, не кричали, расхваливая открыто свои товары, как поступали обычные продавцы.

Марсово поле некогда служило местом для сбора и тренировок легионов, но по мере того, как на него вторгались здания, там оставалось все меньше открытого пространства. Некогда единственным по-настоящему большим строением здесь был цирк Фламиния, но теперь над всем доминировал громадный театр Помпея и его обширный комплекс, включавший в себя зал, где собирался Сенат. С тех пор как этот зал был достроен, большинство собраний Сената происходили именно в нем. По крайней мере, там хватало места. Сулла почти удвоил число сенаторов, не построив для них подходящей величины помещения, и теперь, спустя двадцать лет, несмотря на смерти и очищение Сената цензорами, сенаторов все еще оставалось слишком много, чтобы они могли с удобством разместиться в старой курии.