Читать книгу - "Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1 - Александр Дюма"

— Вы, аббат, единственный, от кого я это услышал. Никто больше мне такого не говорил. И я прекрасно вижу, что мой конец близок.

— О, нет! Не говорите так… Вы еще долго будете нас радовать. Вы поправитесь.

— Нет-нет, я чувствую, что смерть уже недалеко.

— Не будем говорить об этом, — сказал аббат.

— О нет, напротив, поговорим о ней. К ней нужно быть готовым».

И всякий раз я испытываю поистине братскую любовь к аббату Франсуа Море, сыну Жана-Батиста Море и Маргариты Вийэ, канонику Сен-Дени, который основал «Приют Богоматери Семи скорбей для неимущих качек и неизлечимо больных девочек» и руководил им. Тогда, в конце шестидесятых годов, он понял, что романист Александр Дюма хотя и был забыт публикой и популярными газетами, но по-прежнему оставался великим мастером художественного слова.

Недостроенный собор

Как известно, Александр Дюма, начавший с произведений для театра, довольно поздно обратился к историческому роману. Прежде чем приступить к сочинению исторических романов и множества исторических эссе, он писал хроники или сцены на исторические темы, которым предшествовали размышления об истории Франции, изложенные в книге «Галлия и Франция», определившей основное направление его творчества. В истории Франции Дюма выделяет четыре эпохи, в зависимости от типа земельной собственности: феодальная вотчина, сеньория, крупные поместья земельной аристократии, частная собственность. Это материалистическое видение, опирающееся на закон всеобщего развития, установленный Богом (принято считать, или проще всего думать, что этот закон установлен Богом), Природой или Провидением, должно было пройти красной нитью через все исторические сцены и написанные позже исторические романы.

Чтение исторических романов Дюма предполагает погружение в перспективу событий, развернутую в «Галлии и Франции». Так, «Королева Марго», «Графиня де Монсоро» и «Сорок пять» описывают упадок сеньории. «Три мушкетера», «Двадцать лет спустя» и «Виконт де Бражелон» повествуют о полном падении сеньории и приходе абсолютной монархии. «Воспоминания врача» — это уже гибель аристократии. «Белые и Синие», «Соратники Иегу» и «Шевалье де Сент-Эрмин» рассказывают о наступлении нового времени, героем которого стал граф Монте-Кристо. Великолепное повествование и театральная подкладка некоторых сцен не должны отвлекать внимания от основного замысла, которому Дюма, как мы сейчас убедимся, остался верен до конца.

Первые же исторические романы Дюма («Три мушкетера», «Двадцать лет спустя») получили широкое признание, и автор рассказал Беранже о своем грандиозном плане:

«Вся моя будущая жизнь разделена на заранее заполненные отрезки, план будущих трудов уже составлен. Если Бог даст мне прожить еще пять лет, я завершу историческую эпопею Франции — от Людовика Святого до наших дней. Если бог даст мне десять лет, я смогу связать дни Цезаря с днями Людовика Святого. […] Вы должны простить мне то «тщеславие», которое, быть может, заметите в этих строках, но есть несколько человек, в глазах которых я бы хотел выглядеть тем, кто я есть на самом деле. И Вы, безусловно, относитесь к ним».

Дюма намеревался перенести всю историю Франции на страницы романов, но он принципиально не хотел писать романы на фоне истории, когда обращение к прошлому (обстановка, костюмы, устаревшие речевые обороты) — не более чем живописный задник, как в романах, которые принято называть рыцарскими. Он собирался писать исторические романы, герои которых были бы не только яркими личностями, но в значительно большей степени представителями тех классов общества, которые своим противоборством создают канву для всех событий в частной и общественной жизни и являются самой прочной основой истории любой страны. В любом повествовании Дюма в действительности есть лишь одна героиня — Франция, и каждый герой, появляющийся на страницах романа, независимо от эпохи, места н общественного положения, — это лишь ее воплощение.

В романе «Соратники Иегу», который продолжает «Шевалье де Сент-Эрмин», Дюма вновь возвращается к своему основному замыслу, очерчивает его и заявляет о нем:

«Возможно, всякий, кто читает наши книги по отдельности, недоумевает, почему мы придаем иногда столь большое значение деталям, которые не имеют особой важности для сюжета данного произведения. Дело в том, что мы пишем не одну, отдельную, книгу, но […] заполняем или пытаемся заполнить огромное полотно. Для нас присутствие тех или иных персонажей не ограничено рамками одной книги: тот, кто здесь предстает адъютантом [Мюрат], в другой книге будет королем, а в третьей его ждут изгнание и расстрел. Бальзак создал огромное и прекрасное произведение со множеством персонажей, озаглавленное "Человеческая комедия". Наш труд, начатый в одно время с Бальзаком, который мы, безусловно, не будем здесь оценивать, мог бы называться "Драма Франции"».

В «Драме Франции» игра различных сил, которая должна удержать внимание читателя (Дюма всегда руководствовался только одним эстетическим принципом — аристотелевским «учить, развлекая»), выражается в человеческих поступках, заставляет читателя переживать вместе с главными героями «любовь, ненависть, позор, славу, радости и скорби». Трагизм жизни человека, брошенного в пучину истории и в то же время эту историю созидающего, нередко становящегося слепым орудием судьбы, — вот нить, связывающая прошлое, преданное забвению, и настоящее, старое и современное, исторических личностей с читателем романа. Писатель возвращает обществу, потерявшему память, воспоминания, которые проливают свет на то, что в настоящем кажется покрытым тьмой. Грохот и потрясения далеких времен созвучны потрясениям, которые переживаем мы, но рассказ идет уже не от лица шекспировского шута, но от лица поэта, который, глядя на вещи в перспективе, видит закономерность в хаотической смене событий, историческую необходимость там, где мы видим случай.

Книга — это в первую очередь чтение другой книги, автором которой является Бог. Несмотря на внешнее добродушие, Дюма ни много ни мало претендует на место рядом с пророками древности, прозревавшими будущее в событиях прошлого. Сознавал или нет это сам Дюма, его труд рассказывает прежде всего о непростом становлении современного мира — от зарождения абсолютной монархии до возникновения Республики. Роман Дюма никогда не бывает обращен только в прошлое: если автор и сожалеет об утраченных ценностях, он не позволяет себе печалиться об ушедшем времени. Его повествование повернуто к настоящему, к будущему, или, говоря иначе, к постоянному возрождению рода человеческого. Исторические эпохи подобны восходящим кругам спирали, куда автор увлекает читателя в поисках совершенного общественного устройства, о котором он мечтает. Обращаться к прошлому стоит лишь для того, чтобы найти объяснения настоящему или предугадывать будущее. Надо ли удивляться, что действие большинства романов Дюма происходит в XVII и XVIII веках, они — словно праистория настоящего.

Когда на закате жизни, не пять, а двадцать пять лет спустя, старый писатель озирал проделанный путь, то мог справедливо гордиться созданным монументом, но он с большим сожалением видел, что некоторых частей недостает, — он «не исчерпал историю Франции от Людовика Святого до наших дней». Еще оставался пробел между 1799 («Соратники Иегу») и 1815 годом («Граф Монте-Кристо»). Конечно, Наполеон Бонапарт появлялся на сцене в «Белых и Синих» 13-го вандемьера, во время Египетской кампании, а также в «Соратниках Иегу» — по возвращении из Египта и после 18-го брюмера. Но это был только Бонапарт, он еще не стал Наполеоном.