Читать книгу - "Восхождение - Борис Сопельняк"

– Между нами говоря, патриоты там не только французские, но и русские, – заметил Гостев.

– Да ты что?! – обрадовался Борис. – Они-то у тебя откуда?

– Трое сбежали из плена. А двое из наших, из бывших белых офицеров.

– Тем более их надо спасти! – рубанул он воздух тростью.

– Одного я бы не стал, – погладил раненую руку Гостев.

– Почему?

– Из-за фамилии.

– Ты, часом, не того? – повертел пальцем у виска Маркин. – При чем тут фамилия?

– А при том, что его отец – главный террорист России. Фамилия Савинков тебе что-нибудь говорит?

– Еще бы! Министр внутренних дел Плеве, великий князь Сергей Александрович – организация их убийства, дело рук Бориса Савинкова. Но ведь потом он воевал с большевиками, и они его в конце концов казнили.

– Ничего подобного, казнил он себя сам. Не знаю, как, но чекисты заманили его в Москву, арестовали, заставили публично признать советскую власть и за это не расстреляли, а дали десять лет. Но Савинков не смирился и, выбрав момент, выбросился из окна пятого этажа. Так что комиссарской пули он избежал.

– А при чем здесь сын?

– Он ни при чем. По-моему, он вообще не знал, чем занимается его отец. Я ведь Леву знал еще по Парижу, когда был швейцаром, а многие из нас крутили баранки таксомоторов. Шоферил и Лева, только не на легковушке, а на большущем бензовозе. А когда началась заварушка в Испании, он вступил в интербригаду и так храбро воевал, что стал капитаном республиканской армии. В маки он чуть ли не с первого дня, и французы его уважают.

– Так почему же у тебя на него зуб?

– А из-за фамилии, – стоял на своем Гостев. – Великого князя простить не могу, вот почему!

– Ну, ты, брат, хватил, – направляясь к бару, сообразил наконец Борис, что надо делать. – А как же тогда быть со Львом Седовым? Он хоть и Седов, но, как известно, сын первостатейного мерзавца Троцкого, то бишь Бронштейна. Уму не поддается, сколько эта гадюка загубила русского народа! В конце концов, кто-то из большевиков проломил ему башку ледорубом. Но сына-то не тронули, он-то к папашкиным делам не имеет никакого отношения.

– А я считаю, что тронули, – не согласился Маркин. – От аппендицита, да еще в парижской больнице, да после блестяще проведенной операции не умирают. Без чекистов тут не обошлось, и я нисколько не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, что Сталин приказал уничтожить весь род свого товарища по партии, а потом заклятого врага.

– Так что будем делать с Савинковым? – поинтересовался Борис, наполняя бокалы отборным коньком. – Пустим в Андорру или отдадим Петэну?

– Ни то, ни другое, – откликнулся Гостев. – Лева был в одном из тех отрядов, которые ложной атакой отвлекали внимание охраны. Поняв, что операция провалилась, они отступили в глубь лесов. Надеюсь, что без потерь, – добавил он.

– Так что же ты разводишь турусы на колесах?! – возмутился Маркин. – Я бы его не освободил, у него не та фамилия…Дурак ты, Витька, как был директором ресторанной двери, так им и остался! – потрогал он неожиданно налившийся кровью шрам.

– Да не ори ты, – миролюбиво улыбнулся Гостев. – Никто отдавать Леву Петэну не собирался, он мой боевой товарищ, и я был бы рад видеть его за этим столом. Но вот ведь какая штука: немецкий сапог топчет Россию, хоть и большевистскую, но все же Россию, а мы валандаемся во Франции и помогаем французам бороться против французов. Не кажется ли вам, господа офицеры, что мы это уже проходили, что картина повторяется и мы снова в полном дерьме? Под Москву бы сейчас, под Петроград – никогда не буду называть его Ленинградом – и, с верной трехлинеечкой, в штыковую против фрицев. Лучше всех это делал Зуев, вечная ему память, – перекрестился он, – но мы тоже не лыком шиты. Так что, где бы этих гадов ни бить, лишь бы бить! – трахнул он кулаком здоровой руки по столу. – Знаете, что я надумал? Так как обратно во Францию мне хода нет, буду пробираться в Алжир, Тунис или Марокко: там сохранились остатки французской армии, да и англичане тоже рядом. Так что еще повоюем! Предлагаю за это и выпить.

– Ура! – подняли бокалы друзья и, выпив до дна, тут же их разбили.

А вечером того же дня, старясь идти в ногу, нестройная колонна кое-как одетых французских солдат, на глазах почти окруживших их петэновцев, пересекла андоррскую границу. Оружие они сложили у пограничного столба и, не оглядываясь, двинулись в сторону Сольеду, где их разместили на бывшей лыжной базе.